Вечером в палатку прошмыгнул Карим. Посидели, о делах поговорили. Потом он ушёл ужинать. А сигареты у меня опять отобрали. Шайя ещё и по шее получил. В прямом смысле этого слова. Было видно, как он со смехом улепётывает от разгневанной Лены. Она гналась за ним с какой-то палкой в руках и судя по всему, собиралась пустить её в ход. Так и курить бросить недолго.
Понемногу стал приходить в себя. Уже могу ковылять по лагерю, помогать дежурным и ругаться с нашей докторшей. Нет, без всякой злобы. У нас нормальные отношения. Иногда мы даже разговариваем. Так, ни о чём. О жизни. Пару раз она рассказывала про Ленинград, где я никогда не был, но много слышал от своего деда. Рассказывал ей про Париж. Несмотря на эти дружеские разговоры, она не ослабляет контроль. Следит за мной, чтобы не особо разгуливал и больше лежал. И конечно запрещает курить. Я пытаюсь найти место для спокойных перекуров, но получается плохо. Как правило, меня быстро вычисляют и прописывают по ушам. В устной форме.
Рино, когда Карим на дежурстве, бродит за мной как хвост. Кстати, он прекрасный сторож. Любую местную тварь чувствует задолго до того, как она решит двинуться в нашу сторону. Припадает к земле и начинает глухо урчать. Так что, лагерь в дневное время, мы охраняем с ним вдвоём. Сил уже хватает, чтобы добраться до поста. Когда в лагере нет работы, ко мне, на холм, забирается Елена с небольшим термосом. Тискает малыша Рино. Иногда, когда у неё хорошее настроение, она милостиво разрешает мне выкурить сигарету. В обмен на большую чашку бульона, на который уже смотреть не могу.
Как-то так случилось, что мы перестали раздражать друг-друга. У каждого из нас свои недостатки. Она, узнав некоторые истории из моей жизни, тоже перестала считать меня мясником. В свою очередь, больше узнав о ней, понял её позицию. Кстати, мы даже больше спорим, чем раньше. Но это другие споры. Дружеские.
Карим и Эндрю довольно ухмыляются, но тянут ночные дежурства без меня.
— Ночью тебе спать положено, — говорит Шайя и кивает на Лену. — Так доктор говорит.
Через две недели я сидел на берегу и встречал гостей. На берегу толкались приезжие из русского посёлка. На двух моторных вельботах пришли Демидовские ребята. Вместе с ними пришёл Демидов и Аверьян. Их увёл к себе Чамберс. Прибывшие, вместе с нашими парнями разгружают бочки с дизельным топливом, помогая себе легким матерком. Хотел им помочь, но меня вежливо послали отдыхать. Рука ещё болела, дышать было трудно и я особенно не сопротивлялся.
Карим дотянул меня в лагерь уже без сознания. Эта мохнатая тварь, напавшая у брода, здорово располосовала правую руку, бок и грудь. На правом бедре была глубокая рана. Сломано несколько рёбер. Потом за дело взялась Лена и меня заштопали. Надо отдать ей должное — удачно. Или мне просто повезло. Зачем-то повезло.
Я посмотрел на реку, работающих парней и отошёл в сторону. Нога тоже побаливала и пришлось сесть на камень. Рядом, между двумя прибрежными валунами, промелькнула изумрудно-зелёная ящерица. Сантиметров тридцать длиной. Вдоль её спины шёл острый гребень из маленьких зубчатых пластин, песчаного цвета. Эдакий дракон в миниатюре… Хотя, нет. Драконы были вчера. Джерри приволок в лагерь несколько шестиногих ящериц и был просто счастлив. Самое интересное, что эти «запасные ноги» — как их назвал Карим — находились выше передних. Возникает такое ощущение, что это атрофированные крылья. По крайней мере, Стаут в этом уверен. Ему лучше знать.
— Как нога? — ко мне подошёл Демидов, и присел рядом.
— Нормально, — кивнул я в ответ и осторожно пошевелил ногой. Бедро отозвалось тупой, долго не затихающей болью. — Жить и бегать буду.
— Ну и славно.
— Что в посёлке нового?
— Как всегда. Говоришь, говоришь, а всё бестолку. Нет, не будет порядка, — Демидов покачал головой и как-то по стариковски махнул рукой. — Видишь, что случается, когда твёрдой руки нет? Не будет толку. Не будет…
— Почему?
— Староста у нас слишком мягкий. А народец, хоть и самостоятельный, но жидкий. Лягут они под Орден. Костьми лягут.
— Почему так уверен?
— Долго рассказывать. Кстати, катер наш забрали.
— Как так?!! — от удивление я развернулся. Повернулся и скривился от боли.
— А так, — Демидов даже сплюнул от злости. — Пришёл корабль из форта Линкольн. Высадили команду на катер и забрали. Ещё и берега обшарили, как псы. Разве что след не брали. Хорошо, что мы, после того, как сообщение в Орден отправили, оружие сняли. Даже пушку скрутили. Спрятали до поры, до времени. А посудину забрали, да… Староста наш только руками развёл. Мол, а что делать, ребята, раз хозяева нашлись? Разве это дело?
— Не дело… Что предлагаешь?
— Ничего, — он пожал плечами и несколько минут молчал. Пожевал губами, а потом нехотя выдавил. — Уходить из посёлка надо.
— Куда пойдешь?
— На запад. Поговорил со своими людьми. Через неделю ещё люди подгребут. Аверьян тоже подсуетился — своих знакомцев вызвонил. С «того света», — Демидов даже усмехнулся. Видно определение Старого света понравилось. — Из посёлка человек десять присоединится. Пойдём на запад. Я говорил вчера с Чамберсом. Он идею одобряет. Даже финансово обещал помочь.
— Джек? Каким образом?
— Да, — кивнул Демидов, — подбросил несколько идей по этим местам. У Аверьяна были некоторые задумки. Слабые, но были. А Чамберс с Настей ему весь расклад по юго-западу выложили. Что, где, сколько и почему оно там должно быть. Говорит, что Орден не обеднеет. Аверьян прикинул, что всё пучком.
— Ну раз так Настя говорит, значит знает. Новый Мир большой, не последнее отдают. Будет ещё этих полезных ископаемых. Слушай, Демидов, — я внимательно посмотрел на него и усмехнулся, — а откуда ты так хорошо Виктора знаешь?
— Извини, Нардин, — он покачал головой, — ты вроде человек и правильный, но это дела старые, и только нас двоих касаются. Мы с Виктором ещё там, в Старом свете, пересекались. А где, что и почему… Извини. Захочешь — прямо у него и спросишь. Кстати, он тебе письмо передал, — Демидов достал из кармана конверт.
— Спасибо. А у Виктора обязательно спрошу. Если вернёмся.
— Знаешь, Нардин… Закончишь с партиями бродить, приезжай к нам. Докторшу свою бери, Карима с его любовницам и приезжайте. Будем город строить. Без дураков.
— А Чамберса не зовешь?
— Уже звал. Не хочет. Он старый бродяга. Такого на одном месте сидеть не заставишь. А ты ещё молодой. Легкой жизни не обещаю, но тебе и не привыкать.
— Чем будем заниматься?
— Дело всегда найдётся.
— Мне ещё на Орден служить, как медному котелку. По контракту — не меньше трёх походов. Потом могу уйти. Посмотрим. Буду знать, куда податься, если что.
