Ствол баллисты представлял собой модель инстант-коннектора в миниатюре: ограниченные по мощности либериаловые контуры, выстреливающие маленькие снаряды. Конечно, не со скоростью транспортных ботов – где-то раза в три быстрее обычной свинцовой пули. Калибр у баллисты был достаточно велик – восемьдесят миллиметров, – однако в отличие от огнестрельного оружия, где на дальность полета пули влияло давление пороховых газов, калибр зарядов «метеора» мог варьироваться в широком диапазоне. Как и в трубопроводе инскона, выверенное до микрона взаиморасположение ускорителей отправляло попадающее в них тело – в данном случае стальной заряд – по строго определенной траектории. Это позволяло поражать из «метеора» цель с одинаковой точностью как снарядами размером с горошину, так и более крупными их разновидностями.
Я набил автозарядную кобуру боеприпасами крупного калибра, будучи уверенным, что, когда они подойдут к концу, мне удастся отыскать им замену. А откуда именно можно извлечь стальные шарики, мне должен был подсказать дядя Наум – адепт варварского практицизма и большой знаток «анатомии» разнообразной техники.
В общем, постепенно переделав склад мышления по принципам Наума Кауфмана, я начинал смотреть в грядущий день гораздо уверенней, что бы он нам ни готовил.
А в третью универсальную кобуру я определил наше проверенное на практике спецсредство – топор. Бросать антикварный инструмент было попросту жалко – я привык к нему и считал своим талисманом удачи. Гибкие захваты кобуры обвили рукоять чужеродного приспособления так же бережно, как и любое из высокотехнологичных современных устройств. Заботливый «форсбоди» словно догадывался об истинной ценности топора и потому без лишних напоминаний взялся оберегать его.
– Я готова, – наконец подала голос возившаяся с доспехами Каролина.
Я в эту минуту рассовывал по отсекам «форсбоди» ударные гранаты (хорошие подарки любому врагу, угодившему в радиус их поражения) и, когда повернулся на зов девушки, так и застыл с гранатой в руке, словно позируя древнему художнику-баталисту. Смена походной одежды на доспехи реал-технофайтера преобразила Кэрри просто до неузнаваемости.
Бесспорно, «форсбоди» Каролине очень шел и сидел на ее крепкой стройной фигуре как влитой. Сказать такое можно было далеко не каждой девушке, примерившей его, поскольку доспехи реалеров все-таки не наряд от модного кутюрье. Чтобы смотреться в них эффектно, требовалось нечто большее, чем просто привлекательная внешность. Каролина Кауфман полностью отвечала этим требованиям. Глядя на нее, я даже подумал, что государственная система Психооценки и Распределения допустила в свое время ошибку и мир реал-технофайтинга потерял весьма перспективного игрока. Возможно, что и звездной величины. Стань Кэрри реалером, болельщики – особенно их мужская половина – однозначно полюбили бы ее. Согласись дочка дяди Наума сменить образ жизни и попытать счастья в нашем спорте, я бы зачислил ее в свою команду стажером прямо сейчас. Умение грамотно драться на арене приходит с опытом, а вот талант очаровывать публику – он либо заметен сразу, либо не проявится никогда.
– Все правильно сделала? – спросила Каролина, кокетливо поворачиваясь ко мне то левым, то правым боком и демонстрируя застегнутые крепления.
– В целом – да, – похвалил я девушку, как только убедился, что практическое занятие на данную тему с новобранцем можно не проводить. И все же ради проформы перестегнул по-новому пару креплений: пусть знает, что к безопасности следует относиться серьезно. – Дай-ка взглянуть на твой пульт.
Кэрри протянула руку, словно подставляла запястье для поцелуя галантному кавалеру. Вся моя галантность свелась к тому, что я сбросил ей все настройки на четверть мощности, а гиперстрайк пока и вовсе отключил – пусть осваивается постепенно, а то махнет рукой и ненароком свернет кому-нибудь из нас шею.
– Повращай руками, – приказал я. – Присядь… Встань… Пробегись на месте… Попрыгай… Выше!.. Хорошо, достаточно. Надень шлем… Не так – наоборот! Удобно?
Можно было обойтись и без этой гимнастики, но хотя бы раз в жизни хотелось заставить подчиняться строптивую дочку Наума Исааковича. Каролина прикусила губку, но покорно повиновалась. Проделав упражнения, девушка откинула волосы со лба и напялила шлем, отчего ее сходство с матерой хищницей арены только усилилось.
– Терпимо, – уведомила она меня, повертев головой и привыкая к новым ощущениям. – Так что решил насчет моего оружия?
Кэрри права: несправедливо дарить человеку лишь половину дорогого подарка. Если решил сделать щедрый жест, будь щедрым до конца. Вот только бы широта души капитана Гроулера не повлекла за собой плохие последствия. Знакомить Каролину с оружием по полной программе нет времени, а ограничиваться теорией рискованно – не куриные же головы, в конце концов, учится рубить. Или, может, вернуть ей топор: пусть довольствуется тем, на чем рука набита? Нет, пожалуй, так еще хуже – слишком крупные куры бегают по городу; для их обезглавливания у Кэрри маловато хладнокровия.
– А с чем тебе проще освоиться? – уклончиво ответил я вопросом на вопрос. Реалер волен в выборе оружия, если только согласно сценарию игры капитан не вручает ему в приказном порядке что-то конкретное. В моих сценариях Кэрри отводилась роль няньки при ее гениальном папаше, поэтому допускать девушку к участию в игре я не торопился.
– Раз ты сегодня сама доброта, тогда я возьму маленький стиффер, как у тебя, и вот этого красавчика…
И Каролина уверенно вытянула из пирамиды легкий пульсатор «самум», ошарашивающий врага направленным силовым полем. По моим нынешним критериям, «самум» являлся чересчур гуманным оружием – гуманнее стрельбы из него было разве что подушками кидаться, – но желанию Каролины я возражать не посмел. Пусть берет, если нравится. Пульсатор – самое подходящее оружие для новичков: маломощное, зато его владелец не отстрелит никому случайно жизненно важных частей тела.
– Он почему-то всегда мне нравился, – призналась Каролина, разглядывая «самум», в кои-то веки угодивший ей в руки. Неуверенности, свойственной новичкам при обращении с оружием, я у Кэрри не заметил: явно сказывалось отцовское воспитание, одним из девизов которого был: «Технику следует уважать, а не бояться». – В «самуме» нет чрезмерной жестокости. Я всегда считала, что он – оружие благородных бойцов. И Ахиллес пользуется только таким… Без обид, разумеется.
Опять Ахиллес! Вот и дари после этого девушкам дорогие подарки! Решил блеснуть широтой души, произвести на Кэрри впечатление, а она продолжает думать об этом Ахиллесе! Где справедливость, спрашивается?
