Но нет, ротмистр только засопел в ответ. Алекс постарался, чтобы его радость не вылезла наружу. Нет у них надежных доказательств против лейтенанта Магу. А на показания Толстого Межида наплевать. Кто он такой? Подручный бандитов и работорговцев, пойманный на горячем и их же предавший. Какой судья или присяжный такому поверит?
Пока лейтенант втихаря радовался, Крыжопуло скрипел пером, потом извлек из своей папки еще несколько листов и перешел ко второму эпизоду, вменяемому в вину лейтенанту.
— Согласно показаниям того же Межида Отстоева…
Тут опять не было ничего конкретного, поскольку толстяк при самом расстреле не присутствовал и Алекс имел возможность все отрицать. Пули «шапсо» из второго пакета, также впечатления не произвели. Интересно, сам Крыжопуло пакеты с пулями не путает? А вот дальше Алексу стало совсем не смешно.
— Согласно показаниям второго свидетеля, лично присутствовавшего при расстреле Мантасура Надоева и его семьи…
— Я могу узнать фамилию свидетеля?
— Узнаете, — отрезал жандарм. — Когда придет время.
Когда именно придет это время, лейтенант уточнять не стал, бесполезно. А эта сволочь сдала все и всех. Показания неведомого свидетеля были очень подробными, вплоть до того, кто, где стоял, расстрельная команда перечислена пофамильно и дословные цитаты из приказов лейтенанта Магу. Алекс и сам позабыл, что он тогда говорил, а этот гад все запомнил, не иначе, заранее готовился. Да, плохо дело. Если в суде этот мерзавец запоет, то и остальные солдаты дрогнуть могут. Значит, суда допускать нельзя, вычислить эту сволочь, пока не поздно, и…
— А вот этого вам делать не советую.
Только сейчас Алекс заметил, что Крыжопуло прервал чтение и обращается к нему.
— Чего, простите, не советуете?
— Именно то, о чем вы сейчас подумали. Поздно, все показания уже запротоколированы. Только других под статью подведете.
— А вы, ротмистр, мысли читать умеете?
— К сожалению нет. Но все ваши мысли у вас сейчас на лице написаны. Но что вы можете сказать по существу дела?
— Ложь. Ложь и клевета. Видимо, кого-то из солдат я наказал слишком строго, а теперь он сводит со мной счеты. Я буду настаивать на очной ставке.
— Ваше право, — пожал жирными плечами жандарм, как только мундир не треснул по швам, — только вам же хуже будет.
— Ничего не было, — продолжил все отрицать Алекс, — никакого Мантасура и его семью в глаза не видел.
— Упорствовать продолжает. А зря.
Маска доброго дядюшки, наставляющего на путь истинный непутевого племянника на роже ротмистра Крыжопуло сидела отвратительно. Алекс испытал сильнейшее желание врезать кулаком по этой маске, но звякнувшая цепь кандалов напомнила о фактическом положении дел.
— В таком случае, подождите, пока я протокол напишу.
Жандарм углубился в свои бумаги, а Алекс лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию. Нет, суда допускать нельзя ни в коем случае. Сам по себе судебный процесс с такими обвинениями уже серьезный удар по репутации, даже если дело закончится оправданием. Слава душегуба и детоубийцы будет потом преследовать всю оставшуюся жизнь. Нет, дело надо разваливать именно сейчас, на стадии следствия. Но как?
Первым делом, надо найти предателя. Найти и удавить. Понятно, что он попал в охотничью команду с последним пополнением. Именно поэтому он про первый расстрел ничего конкретного сказать не мог, зато все знал про второй. Но тогда в команду пришло полтора десятка человек, попробуй, вычисли, кто именно эти показания подписал. Да и невозможно ничего сделать из тюремной камеры. Тупик. А время-то работает против него, и с каждым днем ситуация будет становиться только хуже. Дережицкий или кого-нибудь из охотников расколет, или девок отыщет.
— Прочитайте и подпишите.
Алекс взял протянутые ему бумаги. Почерк у Крыжопуло был каллиграфический, разборчивый. Прочитав протокол, лейтенант убедился, что все вопросы и ответы записаны правильно, ничего лишнего нет.
— Где подписать?
— Вот здесь.
Палец жандарма накрыл площадь в треть квадратного дюйма. Алекс, брякнув цепью, неловко расписался. Крыжопуло вызвал дежурного, и лейтенанта отвели обратно в камеру.
Весь следующий день Алекса никто не трогал. Самым тяжелым было полное отсутствие какой-либо новой информации и невозможность хоть как-то повлиять на складывающуюся ситуацию. Он почти физически ощущал, как вокруг него сжимается кольцо, а он только бесполезно теряет время сидя на тюремных нарах. Несколько раз он порывался вскочить на ноги и начать по диагонали мерить камеру шагами, но тяжесть кандалов на руках и натертые запястья останавливали в последний момент. Так он и просидел весь день.
На следующий день, с утра пораньше в коридоре возникла какая-то непонятная суета. Поначалу Алекс решил, что в тюрьму привезли кого-то еще, но тут лязгнул запор на двери его камеры.
— Снимайте, быстро! — раскомандовался Крыжопуло.
Влетевшие в камеру жандармы торопливо содрали с лейтенанта кандалы.
— Осторожнее сволочи, — Алекс подул на покрасневшие запястья. — Что случилось?
— Адвокат из столицы прибыл, — пояснил ротмистр, — рвется вас защищать.
Значит, информация о его аресте до отца все-таки дошла, и авангард королевской рати прибыл на выручку. Интересно, кто это такой шустрый подсуетился?
— Тогда чего мы ждем? — подхватился лейтенант. — Где адвокат? Я сейчас, как никогда, нуждаюсь в его услугах.
Больше всего ему сейчас была нужна информация о происходящем и связь. Если адвокат приехал только что, и еще не в курсе всех дел, то уж записку-то на волю передать он наверняка сможет.
Адвокат оказался благообразным седым джентльменом с аккуратно подстриженной бородкой и солидным брюшком.
— Животовский-Пони, доктор права.
— Лейтенант Магу, — Алекс пожал пухлую влажноватую руку.
— А это…
— С господином Лисово мы уже знакомы.
Когда Магу пожимал сухонькую лапку поверенного, адвокат обратил внимание на его запястья.
— Они держали вас в кандалах? Как какого-то грязного убийцу?
— Да я тут не удержался, одному сатрапу по морде дал, — признался лейтенант.
— Все равно, они не имели такого права. Да этот Дережицкий десяток статей нарушил, как минимум. На суде я его…
— Подождите, господин Животовский, — прервал адвоката Алекс, — суда не будет.
— Как не будет? — ахнуло столичное светило.
— Пока не знаю как, но точно знаю, что не будет. Сейчас я все отрицаю, но у Дережицкого есть два свидетеля. Что вы на это скажете доктор?
