Зимников машинально поправил каску, лихорадочно размышляя, что делать дальше. Железная скотина у моста — тонн на пятьдесят, не меньше — явно была не по зубам никакому оружию из того, чем располагал батальон, но вот рискнет ли этот «мамонт» сунуться на сам мост?
— К рации и вызывай своих, — отрывисто скомандовал майор кондуктору-«воздушнику». — Что у вас там есть из бронебойного?
Затрещал полевой телефон. Таланов доложил, что его безоткатка готова к стрельбе по борту. Почти сразу же приполз по наполовину заваленному ходу сообщения связной с левого фланга и сообщил, что комроты-один убит, все средства связи уничтожены — прямое попадание. Командование перешло следующему по званию, налаживают запасную рацию. Доложившись, вестовой уполз обратно.
Прошла минута, может быть, две. Батальон молчал, «мамонт» стоял на месте, приковав к себе десятки глаз, и злых, и откровенно испуганных. Кондуктор безответно взывал к молчащему эфиру.
Внезапно, дико взревев мотором, железный титан рванул вперед и, прокатившись на длину корпуса, снова замер.
— Провоцирует, паскудник… — почти спокойно заметил Зимников, не столько для себя, сколько для своего микроштаба. — Вызывает огонь.
Словно в ответ его словам из-за поворота выкатилась вторая машина, поменьше, но выше приземистого «мамонта» — угловатый ящик на гусеничном ходу, грязно-зеленого цвета, камуфлированный размытыми коричнево-черными пятнами, от которых неприятно рябило в глазах. На бортах были подвешены дополнительные экраны, размалеванные торопливыми неаккуратными мазками краски, явно наспех, «морду» прикрывал высоко поднятый бульдозерный отвал. В мельтешении красок прятались узкие прорези триплексов. «Katzchen», вспомнил «Обобщение опыта боестолкновений в Германии» Зимников, или просто «гроб», как повсеместно называли многоцелевую машину Врага, работавшую кем угодно, от бронеавтомобиля до подвозчика боеприпасов. Сорокамиллиметровая автопушка плюс пулеметы и легкий миномет для дымовой завесы.
«Кацхен» резво обогнул старшего собрата и, не сбавляя хода, покатил к мосту, въехал на него, гусеницы зацокали зацепами по металлу настила, как подкованные сороконожки. «Мамонт» не тронулся с места, лишь башня методично вращалась туда-сюда.
— Козлина, — с тоскливой обреченностью пробормотал сзади офицер связи. — Приманка и десант.
Но Зимников уже и сам все понял. Противник действовал беспроигрышно, методично, разыгрывая атаку без спешки, но и не теряя времени. Сначала хаотичный и неорганизованный артналет с целью расхолодить и ослабить бдительность. Затем уже методичный и организованный обстрел и выдвижение бронетехники. Тяжелый «мамонт», неуязвимый для батальонного вооружения, останется на той стороне, напрямую обстреливая противоположный берег, а более легкий «Кацхен», снаряженный в варианте инженерной машины, пройдет по мосту, вызывая огонь на себя, открывая цели для тяжелого собрата. Люди, нелюди или сами черти, но в смелости им отказать было нельзя. Вражеский броневик был слишком легким, чтобы обрушить мост своей тяжестью, даже если старый сапер все рассчитал верно и грамотно заложил весь скудный запас взрывчатки, но противник этого знать не мог.
— Расчетам — «гроб» на прицел, огонь по команде!
«Кацхен» добрался уже до середины моста и останавливаться не собирался, майор отсчитывал метры и секунды, чтобы фланговым расчетам открылась максимальная бортовая проекция адского броневика. Если противник не дурак, а дураком он однозначно не был, в холмах уже расположились арткорректировщики и готовая к броску пехота. А значит, у расчетов безоткаток будет один, самое большее — два залпа, пока «панцер» развернет башню и артиллерия получит данные для стрельбы. «Кошку» надо подпустить поближе, чтобы приложить наверняка, но и слишком близко тоже нельзя — внутри минимум пехотное отделение, если броневик и Враг ворвутся в расположение батальона, аэродесантники их рано или поздно уничтожат, но все это время их будут гвоздить «панцер» и артиллерия, а вражеская пехота совершит бросок через мост. Могут и прорваться, потому что обороняющиеся на время лишатся главного преимущества — организованности и плотности огня.
Еще мгновение, еще метр…
— Пли! — закричал майор во всю глотку, так, чтобы с гарантией, чтобы не подвели ни перебитый вдруг случайной пулей телефонный провод, ни рация.
Дальше все происходило очень быстро.
Три ствола извергли снаряды, и все три попали в цель с разных углов, броневик на мгновение исчез в лохматом облаке разрывов, из которого полетели какие-то куски, обломки дополнительной брони и мелкие детали. Но сразу же вырвался из него и помчался дальше, теперь «Кацхена» сильно заносило в бок, корма задевала мостовые фермы, высекая снопы искр, но он остался на ходу.
Батальонные пушкари успели дать еще один полный залп, прежде чем на них обрушился новый шквал огня, и «панцер» открыл беглый огонь, с быстротой и ловкостью фокусника перенося огонь с одной цели на другую. Броневик снова занесло, откуда-то сбоку и сзади у него вырвался длинный язык пламени. Не сговариваясь ударили пулеметы, перекрещивая огненные трассы на пятнистой туше броневика, но машина уже проскочила мост и, петляя, носилась по позициям батальона, отстреливаясь из всех стволов. Из кормового люка на ходу выпрыгивали люди в пятнистых комбинезонах непривычно контрастных цветов в широких куполообразных шлемах, вооруженные необычными винтовками — с магазином сбоку.
«Кацхена» все-таки подорвали, последняя безоткатка ударила почти в упор, перебив гусеницу, звенчатая лента слетела с направляющих и бессильно вытянулась, как блестящая стальная змея. Броневик резко развернуло, так что он едва не перевернулся, многотонная машина беспомощно завалилась, осев в полузасыпанную траншею, и гвардейцы немедля забросали «кошку» гранатами. Пехотный десант продержался ненамного дольше, от силы минуты две-три. Но за эти минуты спрятанная за холмами вражеская батарея прицельно перепахала позиции батальона, а «мамонт» расстрелял два расчета безоткаток из трех и несколько тяжелых пулеметов.
Если бы гвардейцы окопались хуже или просто пренебрегли инженерными работами, с ними было бы уже покончено, но и так дела батальона были хуже некуда. Неуязвимый «панцер» бил в ответ на любой выстрел, спрятанные вражеские корректировщики мастерски дирижировали артиллерией. Майору оставалось лишь молиться о том, чтобы тьма спустилась как можно скорее, хоть немного затруднив работу вражеским орудиям.
Противник оценил противостоящие силы — и их качество, и количество. Вторая атака началась почти без паузы, в грохоте разрывов и ритмичном уханье панцерной пушки. Теперь броневиков было аж три штуки — знакомые английские «Чарли», колесные двадцатитонники, также обвешанные экранами, замедленные и неповоротливые из-за дополнительной защиты. За ними, пригибаясь и приседая, укрываясь за броней, перебежками следовала вражеская пехота, вперемешку англичане и Враги. Со стороны это было похоже на трех жуков, сопровождаемых шлейфами мошек. Первый «Чарли» пополз по мосту, пехотинцы неотступно бежали следом, стреляя на ходу. Пулеметный и винтовочный огонь валил их одного за другим, но два остальных «Чарли» и «мамонт» методично давили обороняющихся.
