Бруталити-шоу - Александр Майерс

— Сука!

Молот понял, что надежды нет, и с отчаянным ревом бросился в атаку. Шансов у него было немного, и свалочник пошел ва-банк.

Все, что нужно было делать Пугалу сейчас — это избегать ударов. Самое главное он уже сделал, осталось проявить немного терпения.

У Молота, фактически принесенного в жертву, открылось второе дыхание. Его шестерня с гулом рассекала воздух, каждый раз едва не доставая Пугача. Удар. Удар. Снова удар. Слева направо, справа налево. Широкие, размашистые, каждый раз одинаковые, каждый раз все медленнее.

— Осторожнее! — крикнул я, чувствуя подвох.

Почти размеренный ритм вражеских атак все-таки усыпил бдительность Пугала. Молот сделал вид, что полностью выдохся. Опустил палицу и провел ладонью по лицу, стирая кровь и пот. Пугач кинулся добивать — и это была ошибка.

Молот ударил снизу вверх, быстро и неожиданно. Шестьдесят шестой едва успел поднять руки и защитить голову, иначе его постигла бы судьба Дика. Но удар был слишком мощным, чтобы от него спас блок.

Предплечье Пугала хрустнуло и выгнулось в обратную сторону. Пройдя через эту хлипкую оборону, шестерня все-таки скребнула по лицу, сдирая кожу на челюсти. Пугач упал и тут же попытался подняться. Однако ноги его не слушались — синеволосый запутался в них и рухнул снова. А тяжело дышащий Молот шел на него, таща палицу за собой по земле.

— Замена! — крикнул я.

— Плять, — Пугало поднялся, опираясь на лопату. Изо рта у него текла кровь. — Шука. Яжык прикущил.

Я невольно рассмеялся. Даже в такой ситуации Пугач не падает духом и переживает всего лишь за прикушенный язык, а не за сломанные ребра и руку. Он вышел из круга, и Лиза с Тарой тут же стали суетиться вокруг.

— Красивый ты мой, — я достал из кармана медицинский спрей и сунул Таре. — Отличная драка.

— Не шмог жамочить, — Пугач расстроенно качнул головой.

Рот у него едва открывался, челюсть опухала на глазах. Возможно, что тоже сломана.

— Я добью, если ты не против.

Пугало пожал плечами и протянул мне лопату. Я отмахнулся. На поле боя лежит оружие, которое мне нравится больше. Но тычковый нож я забрал, и зажал в левом кулаке.

Молот опирался на палицу и едва стоял на ногах. Он уже не пытался вытереть кровь с лица, и позволял ей капать на землю с подбородка и кончика носа. Почти весь его комбинезон из серого стал коричневым.

Я взял молоток из мертвой руки Дика. Дождался сигнала и приблизился к Молоту.

— Эй, придурок. Говоришь, это твое?

— Что? — свалочник поднял лицо и протер глаза. — А, это ты. Мое!

Он попытался плюнуть, но тягучий багровый плевок повис у него на губах.

— Тогда забирай.

Я изо всех сил обрушил молоток на голову дерьмоеда. Он сразу же упал, палица с шестерней рухнула рядом. Я еще трижды впечатал молоток в окровавленный череп, каждый раз слыша влажный хруст. С последним ударом череп треснул, обнажая серое вещество.

Это была не победа. Просто казнь, ведь противник все равно не мог сопротивляться. И я убеждал себя, что не получил удовольствия, расправляясь с беззащитным, полумертвым Молотом. Убеждал — и никак не мог убедить.

Мне понравилось. Я подошел и лишил ублюдка жизни. Меня за это похвалили, прислали наград. Я чувствовал азарт и тепло в груди.

Твою-то мать! Внутри как будто вулкан взорвался — в этот момент я ненавидел себя и одновременно жаждал еще крови.

— Гро-об!!! — взревел я, содрогаясь от ярости. — Выходи! Пора заканчивать!

Король Помойки вышел на свет. В кои-то веки он сбросил свою кожаную куртку, оставшись в обычном, стандартном для всех комбинезоне. Правда, от этого он не стал выглядеть менее угрожающе. Наоборот, без куртки хорошо было видно, что Гроб не просто так стал лидером свалочников. Широкие плечи, мощные бицепсы и крепкие, стальные предплечья. Ни у кого на Станции-один нет такой мускулатуры.

Несмотря на все шутки, он явно ест не собачье дерьмо, а что-то получше. Не удивлюсь, если Барон снабжает его нормальной едой и даже какими-нибудь добавками, чтобы Гроб оставался в форме. Игрок ранга D и смотритель локации наверняка может себе такое позволить.

Как минимум — достойный противник, как максимум — мне пиздец.

Гроб сжимал в руках свой тесак. На поясе висел нож, а на руки он надел такие же перчатки, как у меня.

— Готов подохнуть? — прорычал он.

— Хорош болтать, — я переступил через труп Молота. — Поехали.

Свет, идущий от дронов, стал ярко-красным. А вокруг окончательно сгустилась темнота. Мы с Гробом оказались посреди алого пятна, и уже пролитая кровь стала казаться черной.

Стало тихо. Игроки с обеих сторон молчали, ожидая эпичного последнего противостояния. Только где-то вдалеке лаяли собаки, нарушая напряженную тишину.

Съемочный дрон вылетел в световой круг, взял крупный план моего лица, затем подлетел к Гробу. Тот оскалился в камеру. Его исполосованная шрамами, одноглазая физиономия смотрелась действительно страшно в этом красном свете.

Прозвучал длинный сигнал, и я сразу же сократил дистанцию. Парочка ударов, чтобы прощупать оборону. Гроб уворачивался, почти изящно для своей массы. А потом вдруг взорвался.

Тесак пролетел в опасной близости от моего лица. Я даже не сразу понял, что он меня все-таки задел — левая щека онемела, и по ней потекла теплая струйка. Увидев мою кровь, Гроб усилил напор. Он не бил бездумно и без перерыва — просто постоянно наступал, заставляя меня двигаться и каждую секунду ожидать удара. А если бил я, то лидер свалочников ловко уходил в сторону и тут же контратаковал.

Я старался двигаться по кругу и все время вправо, в сторону пустой глазницы Гроба. Так больше шансов нанести внезапный удар, ведь левый фланг — в прямом смысле слепая зона для противника. Но Гроб тоже это понимал, и все время «подрезал» меня, не давая зайти с выгодной стороны.

Все мои атаки пока что просвистели мимо. Порез на щеке начало щипать от выступающего пота. Я и близко не чувствовал усталость, но напряжение было адским. Это не просто бой насмерть с заклятым врагом, на мне лежит ответственность