— Ты кто? — Хлыст-Мёртвый повернулся к блондинке, изгибая левую половину рта: правая шевелилась еле-еле, с видимым трудом. Целая сторона его лица выражала лишь бесконечное раздражение. Эмоцию человека, в трудный разговор которого вдруг влезают с насквозь неуместными вещами.
— Это же я, Лихо. — Блондинка вгляделась получше. Ошибки быть не могло — это именно тот человек. — Тихолесье, Суровцы… Вспоминай, Никита. Ну вспоминай…
Мужчина, к которому она обращалась, на мгновение дрогнул лицом, словно что-то давно и прочно забытое пыталось прорваться из глубин памяти. Но мгновение испарилось безвозвратно, и перед Лихо снова оказался Мёртвый, который не знал ничего из их общей жизни.
— Я её не знаю. — Он повернулся к собеседникам, напоследок жутко мазнув по блондинке мутным блеском глазного провала. — Бред какой-то…
— Бред, говоришь? — задумчиво протянул второй субъект за столиком, жилистый, похожий на изголодавшегося стервятника, у которого на левой руке не было двух пальцев — безымянного и мизинца. — Кто знает? Объяснить бы надо, Мёртвый. А то непонятка…
Лихо стояла как приклеенная к одному месту, неотрывно продолжая глядеть на человека, которого она знала как Никиту Хлыста. Ставшего Мёртвым.
— Вали на своё место, — распорядился третий, круглолицый шатен, самый молодой из всех присутствующих, обращаясь к Лихо. Несмотря на возраст в районе двадцати с небольшим, у него уже были абсолютно седые виски и ледяной взгляд. — Не нарывайся… Вали.
Блондинка чуть помедлила и пошла к своему столику, напоследок ещё раз глянув на потерявшего к ней интерес Мёртвого. Это точно был Хлыст, она готова была прозакладывать голову против тухлой рыбины, готова была спорить с кем угодно…
Никита Хлыст покинул Суровцы лет шесть назад, внезапно, не попрощавшись ни с кем. Взял только самое необходимое и растворился на просторах Материка. С Лихо у них был роман. Не сказать чтобы пламенный и страстный, но уверенно дрейфующий в сторону чего-то схожего.
Накануне у него произошла размолвка с Андреичем касательно некоторых взглядов на жизнь в Суровцах. В отличие от обстоятельного, домовитого Глыбы, Хлыста всегда отличала склонность к порой неоправданным авантюрам, подвергающим опасности не только его самого. Он десять лет был правой рукой Андреича, и причина, вынудившая его покинуть Суровцы, должна быть очень веской. Несмотря на дар, Лихо так и не смогла вызнать у Глыбы эту причину. Тот просто-напросто замыкался, не отвечая ни на какие вопросы.
О дальнейшей судьбе Хлыста Лихо узнавала по редким слухам, иногда приносимым все тем же Знатоком. Слухи были нечёткими, но одно Герман утверждал точно — Хлыст стал тем, кого принято называть «охотник за головами». Все данные для этого у него имелись. Хорошее знание человеческой психологии, уверенность в себе, физическая сила и отличное владение оружием. И, конечно же, уже упоминавшаяся склонность к авантюрам.
Несмотря на то что после Сдвига очень многое встало вверх тормашками, человеческая сущность осталась прежней. А это означало, что всегда найдутся одни людишки, которые чем-то не угодили или мешают другим двуногим. При наличии достойной платы Хлыст брался разрешить почти любую проблему.
Почему Лихо не бросилась вслед за становящимся ей дорогим человеком, она впоследствии не могла объяснить самой себе. Что-то удержало её в Суровцах, чтобы спустя шесть лет свести их вместе. Здесь, в третьесортном челябинском шалмане. На пути к спасению мира. Но все эти шесть лет в сердце у Лихо не заживала крохотная ранка, которая начала обильно кровоточить чуть больше минуты назад.
— Это кто? — Шатун встретил блондинку встревоженным взглядом. Ему нечасто доводилось видеть цельнометаллическую амазонку в напрочь раздрызганных чувствах.
— Это? Никита это… — Лихо на ватных ногах опустилась на колченогий стул. — Только я ни черта не врубилась, что с ним стряслось. Это полностью другой человек… Мёртвый.
— Поговорить с ним? — Шатун вопросительно посмотрел на Лихо. Он был в курсе взаимоотношений этой парочки в суровцевский период их жизни. — Может, придёт в себя.
— Не надо. — Лихо незаметно посмотрела в направлении столика, где четвёрка что-то обсуждала, скупо, но яростно жестикулируя. И, как успела понять блондинка, Хлыст-Мёртвый был сам по себе, отдельно от троицы. Возможно, ему хотели предложить работу. Возможно, у него были какие-то проблемы. Возможно… Да, ебулдыцкий шапокляк! — зная характер Никиты, возможно было очень многое. А учитывая нынешние реалии, можно предполагать вообще всё.
— А с лицом у него что? — спросил громила. — Кляксы дебош устраивали?
— Не знаю, — Лихо вроде бы безучастно пожала плечами и вдруг обмякла, всхлипнула. — Да что со мной, блядь! Успокойся, дура…
— Ну тихо, — участливо пробормотал Шатун, ощущая себя фантастически неловко в роли утешителя плачущей дамы. — Хватит, Лихо. Не надо…
Лихо скрипнула зубами, ещё раз всхлипнула и решительно вытерла слёзы. К столу вдохновенно протискивался пухлоухий распорядитель, несущий плошку, наполненную жареным мясом. Блондинка почему-то вспомнила тот шашлык из собачатины, закончившийся гибелью Германа. И в левой стороне груди у неё неприятно кольнуло.
— Приятного аппетита! — Михеич сгрузил заказ на стол. — Может, всё-таки ещё чего-нибудь? Чего…
— Вон того, у которого пол-лица кляксы на сувениры растащили, знаешь? — Лихо невежливо перебила распорядителя и незаметно ткнула пальцем в сторону Хлыста. — Правильно, головой вертеть не надо, некрасиво… Так что, владеешь информацией?
— Это Мёртвый, — озабоченно сообщил Михеич, наклонившись к Лихо. — Страшный человек.
— Я это уже поняла, — сказала Лихо. — Ты его хорошо знаешь?
— Ну как… — замялся Михеич, впрочем, без любых признаков виляния. — То часто заходит, то пропадает на какое-то время. Лично я с ним не знаком. Он толком ни с кем не корешится. Да и правильно. При его-то роде занятий…
Лихо потёрла большой палец об указательный и быстро чиркнула большим пальцем по горлу. Посмотрела на Михеича. Тот опустил веки. «Всё верно».
— Что, совсем нет никого, кто с ним по душам гутарил? — Блондинка кокетливо посмотрела на своего визави. — Есть же кто-то, по глазам вижу. Ублажи слабую женщину, сориентируй незаметно…
Распорядитель шалмана, определённо разомлевший от кокетства блондинки, отвернул голову, поискав кого-то взглядом, и повернулся обратно.
— В углу, слева. Старый хрыч с кривым носом и двумя пустыми кружками.
Лихо положила на стол ещё одну обойму.
