— Куда? — грустно посмотрела на него Аня.
— Как куда? — широко улыбнулся Артем. — Будешь жить со мной! Я не собираюсь с тобой расставаться. Да и что тебя здесь держит?
— Дети… — потупила глаза девушка.
— Какие еще дети? — опешил Бестужев.
— Мои ученики. Я ведь теперь единственная учительница в селе. Что же им, расти неграмотными? В чем они виноваты? Нет, Артем, я не могу никуда уехать.
Аня готова была расплакаться, но по ее плотно сжатым губам Артем понял, что решения она не изменит.
Заказ на «орудия» для заставы передали умельцам с Хатагай-Хаи, уже имеющим опыт их изготовления, и те с усердием взялись за дело. Кроме того, Незванов поручил Портнову привести в порядок и удлинить вертолетную площадку рядом со старательским поселком, и через несколько дней Бестужев смог совершить у них посадку. К этому времени на заставе произошла смена личного состава, вернувшиеся в поселок пограничники рассказали о пережитом ужасе, и среди старателей резко поубавилось число добровольцев. Кое-кто, особенно бывшие сподвижники Хлуднева, стали ворчать, что «красноармейские» спихнули им самую опасную и тяжелую службу. Узнав про это, Артем был вынужден провести с ними довольно жесткую разъяснительную работу, и ропот притих.
Теперь все три населенных пункта закрытого района оказались соединены между собой линиями воздушного сообщения. Не мешало оборудовать посадочную площадку еще и в районе заставы, и Бестужев произвел рекогносцировочный полет над распадком в районе туманной стены. Подходящее место нашлось километрах в полутора ниже нее по левому берегу ручья — неширокая полоса пойменного луга, уже начавшая зарастать молодой изумрудной травой. Назавтра он прилетел снова и сбросил «пограничникам» несколько кос вместе с инструкцией по оборудованию взлетной полосы. И уже через два дня смог посадить аппарат на тщательно выкошенной площадке, с которой старатели добросовестно убрали камни и присыпали землей каждую ямку.
Потом тремя рейсами на катере вместе с новой сменой пограничников доставили в устье Иньяри «орудия» и боеприпасы. Перевезли на заставу, установили в укрепленных точках и два дня под руководством Соломатина, стыдливо прячущего глаза от Артема, пристреливали свою артиллерию холостыми зарядами. Для каждой из огневых точек был определен свой сектор обстрела, и по результатам тренировочной стрельбы Бестужев убедился, что в случае нападения застава сможет держать под перекрестным огнем весь распадок. Приказав пограничникам вести круглосуточное наблюдение за стеной, для чего выставлять на дежурство по три человека в каждую смену, Артем улетел на прииск, где его с нетерпением дожидался Альберт Генрихович Мюллер.
За всеми этими повседневными, но не терпящими отлагательства делами не то что забылась, но постоянно откладывалась главная задача, ради которой был построен «красный самолет» — разведка границ закрытого района и поиск предполагаемого выхода из него. У теряющего с каждым днем терпение Мюллера глаза горели таким фанатическим огнем, что никому даже в голову не приходило оспаривать его право на участие в разведывательных полетах. И вот наконец он дождался своего часа.
Еще до вылета Артем снял для себя и тщательно изучил копию карты с нанесенными Незвановым, по данным прошлогодней пешей разведки, примерными границами района. Очертания его представляли собой почти правильный овал, и если это на самом деле было так, то протяженность границы не должна была превышать двухсот пятидесяти — трехсот километров. Но, учитывая сложность рельефа, придется пролететь гораздо большее расстояние, потому что вряд ли удастся с первого раза рассмотреть каждый мелкий распадок и каждое подозрительное место.
Вылетели в семь часов утра. Солнце к этому времени поднялось уже довольно высоко, и в небе не было ни одного облачка. Аппарат плавно скользил в восходящем потоке воздуха, поднимаясь все выше над рекой. Только когда стало ощутимо холоднее, Артем выровнял машину, направив ее параллельно земле. Еще с первого испытательного полета он хорошо запомнил то место, где его развернуло обратно, и определил его точкой начала разведывательного маршрута. На этот раз он не стал, как баран, таранить невидимую границу, прекрасно понимая всю бессмысленность этого занятия. Вместо этого повернул аппарат на запад и повел его по часовой стрелке вдоль границы.
Еще на земле Бестужеву пришла в голову одна мысль, и сейчас, находясь совсем рядом с границей, он решил проверить ее. Да, граница непроницаема, зато визуально совершенно прозрачна, и все, что находится за ней, отлично видно. Во внешнем мире ее возникновение не могло пройти незамеченным, в таком случае сюда должны были стянуться наблюдатели и исследователи. Может быть, получится разглядеть за ней людей и подать им какой-нибудь знак? Но Артем не стал делиться с Мюллером своими мыслями, пока сам не разберется с этим парадоксом.
Теперь он внимательно вглядывался в пейзаж, что расстилался внизу по левую сторону от дельтаплана, и сравнивал с тем, который наблюдал справа. Но чем дольше длился полет, тем большее разочарование охватывало Артема, потому что вид слева оказался зеркальным отражением вида справа. А когда аппарат пролетел над заставой, и он увидел по обе стороны два совершенно одинаковых дома с суетящимися рядом с ними людьми, то понял, что нечего и пытаться увидеть «за границей» что-то неожиданное, такое, что может подсказать ответ на многие вопросы. Как и пытаться понять причины и следствия таинственного явления или, как говорили теперь в поселке, «катаклизьмы» — для этого, подумал он, нужно быть, по меньшей мере, Эйнштейном.
Решив, что на первый раз они пролетели и увидели достаточно, Бестужев помахал пограничникам крыльями, сделал над заставой разворот и повел дельтаплан вниз по распадку в сторону Красноармейца. Пересекая реку, он с трудом преодолел искушение повернуть в сторону Тоболяха. Каждый день без Ани казался ему пыткой. Девушка проявила неожиданное упорство и наотрез отказалась переезжать к нему, оставив родной поселок. Рассудком Артем принимал ее доводы — да, она несет ответственность за детей, которые не должны вырасти неграмотными, кроме того там, на сельском кладбище, похоронены все ее предки… Но где-то в глубине шевелился неприятный червячок, выедающий душу изнутри. Так ли обстоит все на самом деле, как рассказала Аня? И случаен ли был намек на внимание к ней Романа Пройдисвита?
Артем старался прогнать от себя эти мысли, но они подступали снова и снова. В его сознании будто поселились два разных человека. «Ты провел с ней меньше суток, — говорил один из них, битый жизнью, никому не верящий скептик и пессимист, — и уже раскис, как мальчишка. Она — женщина, а им доверять нельзя. Ни одной. Ты так уверен, что она два года после института проводила время в ожидании прекрасного принца Артема Бестужева?» «Не надо так о ней, — вступал в спор другой, — такой женщины у тебя никогда еще не было, и ты это прекрасно знаешь! И не надо уравнивать всех под одну линейку. Говоря — все женщины одинаковы, ты просто повторяешь затасканную, тупую банальность и сам понимаешь это! А тут все по-другому. Ты любишь ее, и она любит тебя».
