– Слышь, Геннадий Петрович? – окликаю я своего тактика и стратега.
– Чего тебе, Олег? – оборачивается он.
– Если бронежилет не наденете, Муха с места не сдвинется, – предупреждаю я.
– Понял, надеваю. – Пока мой новоявленный главнокомандующий – начальник штаба скидывает с себя ремни и натягивает броник у колес бэтээра, ноги сами выносят меня к колоде с водой.
И вот тут меня пробивает. Я вспоминаю лекции и рассказы наших офицеров с кафедры тактики. Спецназ всегда нагребает, что полегче, попроще и поубийственнее. А о минах «Клеймор» не слышал только глухой военный. Они, конечно, не то, что наши МОНки. Но идею срисовывали с этой американки. А со времен Вьетнама она хуже не стала. А нам и одной хватит, чтоб превратить в хлам «КамАЗ», «ГАЗ-66» или колеса БТР. А пешком, с батальоном пехоты на хвосте, батареей самоходок за спиной, с ранеными бойцами на руках рвать когти на высоту Кушака, с наседающим спецназом, дышащим в затылок, – это та еще работа. Туда, где вход в подземное царство майора, надо добраться раньше, чем дальнобойные орудия за водоразделом получат целеуказания по нашей трехвымпельной колонне. В общем, отступать некуда, большая у нас погранзона, но еще останется Виктор Иванович с тремя солдатами, которые практически сами вызвались остаться на заставе живыми заложниками победы нашего предприятия. И если Бобко не успеет активизировать все, что там у него есть жуткого и страшного из российского арсенала подземелья, то полягут мои добровольцы смертью храбрых на мою душу и сердце. И быть мне за них в ответе, пока живой. А пока я соображаю, что много мин они с собой притащить не могли. Боеприпасы, вода, пища, оружие, минимальные удобства: спальник, коврик, свитер, бумага туалетная, черт их дери. Да, а что вы думали. В пустыне свои ягодицы листиком не вытрешь. Потому как нету листиков. А камешком подтираться, это сноровка нужна, как у пастухов в горах. А где ее спецназеру взять? Вот и прикинем – сколько у них мин с собой? Вьючных животных они с собой брать побоялись, чтоб не следить и маскировку передвижения не нарушать. Шли на неделю – не меньше. Боекомплект наверняка взяли двойной.
– Бойко, – ору в сумерки, требуя к себе одного из братьев-связистов.
– Я! – слышу в направлении окна комнаты па-уков.
– Рацию ко мне! Связь с Кушаком – быстро! – Володька кажись; поди разбери утром, кто из близнецов топает ко мне с радиостанцией и бубнит на ходу в микрофон, вызывая на связь соседей сверху.
– Куш, у тебя база данных в компе по подразделениям вероятных супостатов есть? Прием! – без объяснений спрашиваю я.
– Есть. Что надо? – Там понимают, вопрос не праздный, у меня уже движки прогрелись. Осталось сунуть голову в колоду с водой на счастье и вперед, «за орденами».
– Спецы иранские, стандартное вооружение и численность группы? – Оператор Куша зачитывает ответ с экрана своего монитора. Ну, надо же – знакомые тактико-технические данные, где-то я их уже слышал. В ориентировках. Точно.
– Да тут не густо. Силы специальных операций вооруженных сил Ирана. В сухопутных войсках Ирана к силам специальных операций относятся воздушно-десантные бригады 23-й воздушно-десантной дивизии Специального назначения, которые предназначены для выполнения диверсионно-разведывательных задач на Закавказском и Туркестанском направлениях. Численность личного состава бригады – около 4000 человек, в основном унтер-офицеры и офицеры. Команда А (основная тактическая единица по выполнению специальных задач) состоит из двенадцати секций, каждая из которых насчитывает двенадцать унтер-офицеров и офицеров. Команда В включает четыре секции по двенадцать человек в каждой и предназначена для действий в горах. Команда С состоит из двух секций по двенадцать человек и предназначена для обеспечения выполнения задач секций команд А и В. На вооружении одной диверсионно-разведывательной группы численностью шесть-десять человек могут находиться следующие минно-взрывные средства: один-два кумулятивных заряда для уничтожения стационарных объектов; три-четыре мины многоцелевого назначения для избирательного поражения агрегатов ракетных комплексов и транспортных средств в движении; три-четыре магнитные мины для уничтожения техники при скрытой их установке; четыре-шесть противопехотные осколочные мины для поражения личного состава подразделений охраны и обороны; один-два портативных заряда разминирования для проделывания прохода в минном поле системы заграждения БСП. При выполнении поставленных задач разведчики-диверсанты могут иметь ПУ ПТУР с дальностью стрельбы до один-четыре километра. Все. Понравилось? Прием.
– Да, спасибо. Изменения на Горе есть? Прием. – Какой тут понравилось, к черту. Не густо у него! Нам и половины хватит, а тут в четырехкратном размере. И явно секция В пожаловала в полном составе. Остальные идут походным маршем. Это головная походная застава бригады. За ней авангард и основные силы, тылы. Грамотно идут, гады. Как на учениях.
– На Горе нет, сидят тихо. А вот вокруг у линейки и за ней 3,14здец… Торопитесь, парни, – просит меня щекофон рации, и даже сквозь бездушные схемы и провода я слышу его надежду на то, что мы прорвемся. Зашибись. Птура у них точно нет. РПГ с «Чарли» они прихватили. Заряды разминирования тяжелые – хрен с собой потащишь, если надо быстро и скрытно. Остаются магнитные мины и противопехотные. На две группы это примерно двадцать штук, если по максимуму. А засада у них качественная может быть только одна. Да еще с тыла от Куша прикрыться надо по их наставлениям. Тогда имеем два минных поля, и скорее всего управляемых, и засаду. Точку засады мы знаем. Вероятные места расположения мин тоже знаем. Осталось посчитать свои снаряды к миномету. У меня их сто восемьдесят три штуки. И положить их надо так точно, чтоб ни одна сука живой из своей засадной ямки не выскочила. И так быстро, чтоб вторая группа не успела прийти на помощь первой. Придется мне кем-то жертвовать для разминирования.
Пока я соображаю, как мне не дать смерти забрать своего бойца на серпантине, к колоде, возле которой я стою, подходят мои богатыри, увешанные амуницией и боеприпасами. Они подходят, вопросительно смотрят на меня, обходят меня с Бойком и, как сговорившись, суют по очереди голову в колоду с водой. Отфыркиваются, стряхивают воду, сбрасывают ее капли руками со стриженых затылков и открытых лбов, охают, смеются и уходят. Аккуратно обходя нашу пару на погрузку. Во блин – новая традиция на заставе. На счастье, перед боевым – голову в колоду совать. Я ухмыляюсь этим предрассудкам и тоже, на всякий случай, чем черт не шутит, а ангел не брезгует, сую голову в колоду. Вода холодная, сонливость исчезает молниеносно. Согнувшись, чтоб жидкость не попала за шиворот, я сгоняю воду с головы на камень земли ладонями. Разгибаюсь и с удивлением обнаруживаю возле себя майора. Он сунуть свою бошку в колоду не может. Раны, перевязи бинта и броник не дают толком согнуть туловище в поясе. Он набирает воду руками и плещет себе на лицо.
