Шмайсер смотрел недоуменно. Еще несколько вопросов, и стало ясно: ничего он о своей второй, божественной ипостаси не знает и не помнит…
Придется самому решать, где спрыгнуть с этой вневременной карусели.
Мне почему-то казалось важным одно обстоятельство: двери в салоне трамвая были справа, и выпрыгнуть можно было только внутрь очерченной рельсами петли… Казалось бы, малость, пустяк, но мне отчего-то втемяшилось в голову, что спрыгнуть надо непременно наружу. Оказаться вовне круга.
Шмайсеру, как выяснилось, пришла другая гениальная мысль. Он отправился к кабине вагоновожатого и забарабанил по стеклу стволом своего «МП-40».
Мне не показалось, что он способен предпринять что-то полезное, что-то способное вывести из замкнутого круга… Помешать Шмайсеру я не успел.
Динамик объявил на весь вагон голосом Шмайсера:
– Граждане пассажиры! Наш маршрут меняется! Следующая остановка Кордильеры!
– Почему Кордильеры?! – возопил я, когда Шмайсер вернулся на место.
– Да по приколу… Слово красивое, вспомнил вдруг отчего-то… Вслушайся, как звучит: Кор-диль-е-ры! Поэма в прозе!
Я поискал взглядом стоп-кран. Стоп-крана не оказалось. Это был неправильный трамвай. Трамвай из Зазеркалья. Я оглянулся: нет ли на задней площадке гусеницы, курящей кальян?
Гусеницы там не обнаружилось. Зато парила физиономия Чеширского, кто бы сомневался, самое для него место…
– Мы едем в Кордильеры! – порадовал я. – Скажи спасибо этому фрику с автоматом. Он подсуропил.
– Спасибо! – сказал Чеширский, и я от изумления чуть не рухнул с сиденья трамвая. Я-то был уверен, что Чеширский, по своему обыкновению, промолчит.
Кордильеры начались резко, неожиданно. Я взглянул в окно – за окном не было ничего. Пустота, чистый и прозрачный горный воздух. Свежий, наверное. Мне захотелось высадить стекло и дышать им, дышать, дышать, без респиратора, без мерзких туманов Зоны…
Трамвай кренился влево, все сильнее и сильнее. С рельсами явно было что-то не в порядке… Я посмотрел в заднее стекло, ожидая увидеть трамвайные пути, проложенные по узкому горному уступу, или что-нибудь еще хуже, например, рельсы, опирающиеся на шпалы, нависшие над пустотой, лишь одним концом вмурованные в отвесный горный склон. Но не увидел ничего. Трамвай словно бы катил по чистому горному воздуху.
Опора из воздуха была никудышная, и вагон кренился все сильнее и сильнее.
Шмайсер, остававшийся на ногах, ухватился за поручень, но тот согнулся, словно был сделан из пластилина…
– Вот тебе твои Кордильеры! – крикнул я злобно. – Жри, кушай!
– А я-то что? Ты сам хотел выбраться из замкнутого круга? Или не хотел?
Чеширский в нашу пикировку не вмешивался. Судя по положению его головы, тело невидимки находилось не совсем в вертикальном положении…
Меня тем временем совсем размазало по стеклу трамвая. Перед самым носом оказалась надпись, нанесенная по трафарету. Надпись предписывала в случае экстренной эвакуации разбить стекло молотком и без паники, по одному покинуть салон трамвая.
За окном, снова неожиданно, показался склон – крутой, почти отвесный. Но я решил, что дальше выжидать смысла нет, что случай самый подходящий, пора эвакуироваться.
Одна беда: молотка я не видел. Что за идиотизм – писать инструкцию и прятать молоток, потребный для ее выполнения?
Кордильеры, Кордильеры, а я маленький такой…
Затем я увидел-таки молоток. Он висел неподалеку в специальном зажиме, был окрашен в красный цвет и мало напоминал молоток. Неровный кусок железа, криво приваренный к железной же трубе. Оно и правильно, зачем закупать хорошие молотки для такой пустой надобности, для одноразового применения?
Я выдрал молоток из зажима и начал лупить по стеклу.
Оно пошло трещинами, стало непрозрачным, я уже не видел, что там, снаружи. Но пробить ход на волю никак не удавалось, стекло упорно не желало распадаться на куски и покидать раму.
Я сменил тактику и лупил теперь не по центру – по краям, по периметру окна. Такой подход оказался более действенным. Несколько ударов – и проклятая стекляшка выпала из рамы. Вместе с нею выпал я… И не увидел склона, куда можно было бы приземлиться.
Маленькие дети, ни за что на свете не садитесь в трамваи по обкурке… И закинувшись колесами, тоже не садитесь. Черт-те куда можно приехать на таком трамвае.
Воздух был действительно свежий. Почти горный. Но лишь почти – какой-то гадостью снизу все же пованивало…
Я вновь стоял рядом с майором на опоре ЛЭП, отдаленно напоминавшей ажурную решетчатую букву «Т».
Вновь у нас под ногами свисали здоровенными фарфоровыми соплями изоляторы – длинные, замысловатой формы, порождающие ассоциации с секс-шопом и наверняка порадовавшие бы дедушку Фрейда… В небесах вновь парила рукотворная «птичка», целящаяся подобрать Ильзу с крыши, и майор теми же словами комментировал ее полет.
Чувство дежавю было нестерпимым. Оно сжимало голову, давило на виски безжалостным инквизиторским обручем. Сейчас снова все пойдет по кругу, как альбом «Green Zombie» в салоне Вечного Джипа: те же реплики, те же действия…
– Я только что побывал в Кордильерах, – сказал я, чтобы разорвать замкнутый круг. Прошлый раз я эту реплику точно не произносил.
– Ты не пробовал уменьшить потребление этой гадости? – спросил майор, восстановив круг, потому что эту фразу я уже от него слышал.
Слышал… да, но чуть раньше, кажется… Значит, все не так уж жестко задано? И в какой-то момент можно повернуть не туда, принять иное решение и выскочить из петли… Мысль была логичная, но картину портил один неприглядный факт: почему тогда не вырвался никто из тех, кто много лет ведет перестрелку на «Ленинце»? Ведь у них наверняка временная петля той же природы… Так почему же они все празднуют и празднуют свой затянувшийся День сурка?
Поразмыслив, я решил, что «Ленинец» мне не указ, и попытаться надо. Выбрать момент и выскочить из наезженной колеи.
Но пока что выскочить возможность не представлялась… Вместо того пришлось вновь играть в южноамериканских ленивцев, карабкаясь по проводам в полном боевом снаряжении, вновь десантироваться на крышу… Какие уж тут шаги в сторону. Разве что сигануть с провода ласточкой и тупо разбиться о землю. Но такой выход из замкнутого круга я решил отложить до лучших времен.
На крыше альтернативных вариантов вновь не просматривалось. Лезть на лестницу сквозь толпу агрессивных мутантов – не вариант. И мы вновь отступили шахтой лифта, вновь оказались не то в цеху, не то в машинном зале ТЭЦ… Погрузчик вновь завелся, и я вновь оказался за его штурвалом и подумал: вот он, шанс свернуть в другую сторону.
