— Магия? — уважительно спросил Глеб, когда Епископ вернулся, вытирая заляпанные чешуей и слизью руки.
— Зачем же? Просто, когда вода отступила, я обшарил все лужи. Никакого волшебства.
— Здорово! Я бы ни за что не догадался.
— Догадайся теперь, как получше их приготовить.
— Большого выбора у нас нет, — сказал Глеб, подбирая с земли оглушенную рыбу и складывая в кучку. — Просто запечем на камнях. Ты пока принеси еще дров, а уж готовку я возьму на себя.
— Как скажешь, шеф! — Маг развернулся и направился к недалекому завалу, из которого торчали ветви и корни выкорчеванных обвалом кустов.
Глеб подбросил в огонь хворосту, обложил костер камнями, создав подобие очага. Затем, побродив по речному берегу, отыскал то, что хотел — каменную плиту, достаточно тонкую и ровную. Она должна была заменить сковороду. Вернувшись, он пристроил каменную пластину над разошедшемся пламенем и принялся чистить рыбу.
Вернулся Епископ с охапкой дров. Бросил ее в стороне, спросил:
— Хватит?
— Хватит.
— Как думаешь, это форель? — поинтересовался маг, наблюдая, как Глеб сноровисто потрошит мечом рыбу.
— Не знаю. Не очень-то похожа… Какая разница? Лишь бы съедобна была. — Чешую Глеб не счищал, он просто подпарывал кожу и сдирал ее, словно стягивал чулок. — Смотри какая жирная!
— Пока выглядит не очень аппетитно.
— Да ты что! Такую рыбу можно сырой есть.
— Нет уж, — Епископ поморщился. — Если хочешь, ешь, а я подожду…
Глеб располовинил каждую рыбину, а потом точными быстрыми движениями бросил получившиеся розовые ломтики на раскаленную плиту. Затрещал жир.
— Не сгорит? — поинтересовался маг.
— Пока нет. А потом притушим огонь и доведем на углях. Эх! Была бы здесь глина, можно было бы такое объедение приготовить! А еще можно в пальмовые листья завернуть со специями и протушить хорошенько…
— Смотри, — прервал кулинарные мечтания товарища Епископ, — не сожги то, что есть.
3
Рыба поспела быстро.
Друзья в один присест умяли все, что было. Даже Епископ на этот раз не страдал отсутствием аппетита, а уж про Глеба и говорить нечего.
— Вполне, — похвалил маг, когда завтрак был съеден.
— Несолено, — сказал Глеб, облизывая жирные пальцы. — И слишком мало.
— А мне понравилось.
Они спустились к реке и долго пили студеную чистую воду, черпая ее ладонями.
Солнце поднялось уже высоко. Туман давно рассеялся.
— Теперь, пожалуй, я смогу переплыть, — сказал Глеб, оценивая расстояние до противоположного берега. — Вроде бы, и река успокоилась, и воды не так много.
— А надо ли?
— То есть?
— День только начинается и, раз уж мы здесь, то, может, стоит заняться тем, ради чего мы сюда и пришли?
— Ну, не знаю, — Глеб колебался. — Как себя ведет Живой Камень?
— Он словно умер.
— Да и перекусить бы не помешало.
— Ты же только что поел.
— Это так, слегка…
— Червячка заморил?
— Именно.
— Ведь целый день потеряем.
— Ну, ладно! — решился Глеб. — Но я даже не представляю, что надо искать.
— Дверь, — сказал Епископ. Глеб хмыкнул.
Товарищи быстро собрались. Маг зачем-то развалил камни вокруг костра и принялся расшвыривать угли, хотя и так было понятно, что через час-другой огонь угаснет сам по себе.
— Пошли, — поторопил друга Глеб. Он уже спустился с уступа, на котором они провели ночь, и сейчас внимательно изучал склоны Утеса.
— Постой-ка! — возбужденно сказал маг. — Ты глянь! А!
— Чего нашел? — Глеб обернулся. Его товарищ стоял над разоренным кострищем и смотрел на землю. Что он там увидел — Глебу со своего места было не разобрать.
— Кажется нашел, — сказал маг, присев на корточки.
— Что нашел? — Глеб, не дождавшись ответа, поднялся к товарищу.
— Дверь, — тихо произнес Епископ.
На гранитной плите, прямо на том месте, где только что полыхал костер, чернело примитивное, но достаточно ясное изображение — кайло, скрещенное с топором. Рисунок каким-то образом отпечатался на камне. Видимо, он проявился под действием высокой температуры, выступил на гранитной поверхности и сейчас — Глеб заметил это — постепенно бледнел, словно уходил вглубь камня.
— Знак гномов, — сказал Епископ, осторожно касаясь рисунка кончиками пальцев.
— Ты уверен?
— А чем еще это может быть? Яснее ясного, что эта плита закрывает вход. Помоги. — Маг принялся расшвыривать булыжники и щебень, что засыпали предполагаемую дверь. Глеб включился в работу.
Через несколько минут гранитная плита была освобождена от завалов. Рисунок уже почти исчез, но глаз, помня его очертания, еще улавливал смутную тень скрывшегося изображения.
— Ты думаешь, мы сможем ее сдвинуть? — с сомнением в голосе осведомился Глеб.
— А почему бы и нет? Не такая она и большая.
— Но двери обычно запирают.
— Она так упрятана, что запирать ее нет смысла.
— Не убеждает, — Глеб был скептичен.
— Что спорить? Сейчас проверим.
— Да тут и взяться-то не за что.
— Толкай! — Епископ склонился, навалился на плиту, заскреб ногами по щебню, животом почти лег на землю. — Ну! Чей талисман мы ищем?! — выдохнул он. Глеб опустился на колени рядом с ним, толкнул плоский камень, не особо веря в успех, и вдруг плита подалась, чуть двинулась в сторону.
— Ага! — вскричали оба друга и навалились сильней. Заскрежетали мелкие камни, что-то хрустнуло, и плита легко скользнула в сторону, открыв темную дыру. Из провала пахнуло тяжелым застоявшимся воздухом, и Глеб с содроганием вспомнил свое жуткое видение на кургане Могилища.
— Здорово нам повезло, — сказал Епископ, осторожно склоняясь на темным отверстием. — Ни за что бы не нашли.
— Повезло ли? — заметил Глеб.
— Ты что, боишься? — спросил маг.
Вместо ответа Глеб спустил ноги в дыру, и они до середины бедер исчезли во тьме подземелья. Казалось, что конечности погрузились в черную густую смолу, и Глеб некоторое время с удивлением взирал на короткие культи вместо своих ног. Он чувствовал ступни, мог шевелить пальцами, даже нашарил каменную ступеньку — ступеньку ли? — но ему показалось, и показалось до ужаса реалистично, что ног больше нет. Что их поглотило подземелье, откусило острой гранью света и тьмы. Глеб с трудом подавил возникшее желание спасти свои ноги, вытащить их из темноты.
— Боюсь? — повторил он. — Да, наверное. А ты? Вспомни: Плач, тень, демон. Это сейчас ты думаешь, что тебе не страшно, потому что здесь светит солнце. Но страх — он в тебе. Взгляни вниз — там в темноте, он снова вернется.
