Банкир кивнул.
— Всякая хорошая инвестиция в самом начале выглядит рискованной. Если она не выглядит рискованной — не покупайте.
Крис улыбнулась.
— Скажите это моему брокеру. Он меня совсем разорил.
— И немудрено. Само его звание должно было навести вас на мысль[76]. Так вот, я повторюсь — когда мы вкладывали деньги в свою родную страну, разрушенную революционным безумием — это было рискованно. Когда мы приняли решение сосредоточить свои операции исключительно на евроазиатском континенте, уйдя и с Лондонской и с Нью-Йоркской биржи — это было рискованно. Когда мы сейчас вкладываем средства в атомную энергетику — это тоже выглядит рискованно. Но только на первый взгляд. Альтернативы атомной энергии нет, как бы нас не пытались уверить в обратно. Ветряки, солнечные концентраторы, станции, основанные на использовании тепла земной коры, газ — все это хорошо, но только в краткосрочной перспективе. Уже в среднесрочной мы столкнемся с проблемами. Возобновляемая энергетика хороша как дополнение, но не боле того, обеспечить стабильной энергией промышленных гигантов — оно не в состоянии. Так что мы верим, будущее — за атомом…
Картинки из прошлого
11 июля 2005 года
Сардиния, Капо Комино
"Аллилуйя!" — поёте вы,
Как ягнята — да только львы
Соберутся в песках страны
Под рогатый шлем сатаны…
Мирослав Мурысин
Эти места, каменистый берег Сардинии еще не были открыты туристами. Туристические паромы с "сапожка" приходили в Гольфо Аранчи и в Арбату, там же — были и отели, которых на Сардинии было не так много, как могло бы быть — по непонятным причинам, туристы избегали этого места, не особенно любили его. Что же касается Капо Комино — то это был еще один то ли рыбацкий городок, то ли деревушка, притулившаяся на узкой полосе земли, окаймлявшей каймой этот гористый, неприветливый остров. Девяносто процентов территории Сардинии представляли собой разной крутизны горы. А оставшиеся десять процентов — это побережье, рыбацкие деревушки и туристические компаунды. А море здесь было даже не синим — оно была лазурно-голубого цвета, как некоторые химические составы, настолько ярким, что в солнечные дни на него больно было смотреть. Цивилизация в виде отелей, впрочем, заканчивалась береговой чертой.
Если пройти немного дальше от берега, миновать гряду песчаных дюн — здесь есть почти что настоящая пустыня, правда шириной всего несколько сотен метров, а потом углубиться в горы — то рано или поздно вы набредете на заброшенные деревни. Раньше здесь жили люди, теперь здесь никто не живет. Дело в том, что здесь имеет силу Каморра, неаполитанская мафия, зародившаяся именно здесь, в горах Сардинии. Когда власти пытались превратить Сардинию в туристический рай — они предприняли значительные усилия к тому, чтобы отучить местных горцев от мерзкой привычки похищать людей и требовать за них выкуп. В гористой Сардинии, как и во всех горных местах — жили достаточно бедно, рыба большого дохода не давала, потому получение денег за похищенных людей считалось не преступлением, а доблестью, с чем и боролись власти. Справиться с горцами получилось как то не очень, да и превратить остров в туристический рай тоже получилось не очень, но кое-какие подвижки все же были. Они заключались в том, что многие горцы — поменяли свое жилье, старые хибары на острове — на приличное, построенное за государственный счет жилье на континенте Ии переехали жить туда. Деревни остались пустовать — но так, как климат на острове мягкий и ровный, зим со снегом не бывает — им суждено было оставаться туристическими достопримечательностями и двести лет спустя.
Как раз в районе Капо Комино в этот день, в районе песчаных дюн, когда еще не взошло солнце — пришвартовалась небольшая резиновая надувная лодка, рассчитанная на двух человек, гораздо меньше тех, какие используют, выходя на промысел, рыбаки — любители. В ней был только один человек, сторожко оглядываясь, он вылез из лодки, вытащил ее на берег и оттащил к кустам. Затем — ловко орудуя саперной лопаткой — набросал поверх нее песку так, чтобы она не была отличима от очередного песчаного наноса, сделанного ветром. Забросив на плечи армейский рейдовый рюкзак песчаного цвета, какой используют некоторые специальные части — человек пошел в сторону холмов. Никакого оружия в руках — у него не было.
С рассветом — он достиг нужного места, оно было совсем недалеко от берега. Теперь — оставалось только найти место для наблюдения.
Место для наблюдения он нашел в зарослях мирта. Саперной лопаткой, заточенной как бритва — он освободил для себя достаточно места. Теперь — оставалось только сидеть и ждать…
Но ждать не просто так.
Распаковав рюкзак, он достал и собрал винтовку, соединив верхнюю и нижнюю ее части. Это была необычная винтовка, в ее основе был Кольт М16А1, по крайней мере лоуэр, нижняя часть оружия была точно от него. Аппер, верхняя часть оружия была без верхней рукоятки, визитной карточки винтовок Кольта, вместо треугольного, хищного вида цевья у этой винтовки было что-то вроде большой трубы, покрытой черной жаростойкой краской. Вместо рукоятки для переноски был установлен редкий, очень прочный прицел Redfield 3-9Х изготовленный по армейскому заказу в стальном корпусе — это был конкурент морпеховского Unertl. Калибр у этой винтовки был стандартный, пять и пятьдесят шесть, старый, североамериканский — правда применялись утяжеленные пули, и нарезка ствола не соответствовала американскому правительственному стандарту. Знаток сказал бы, что это оружие представляет собой специальную винтовку Кольта, применявшуюся в ЗАПТОЗ как бесшумная снайперская, в Италию она могла попасть через Аргентину. Совсем осведомленный человек сказал бы, что Дечима МАС действовала в Аргентине под видом аргентинских десантников, результатом чего стало потопление авианосца Гермес, десантного корабля Спарроухок, потопление и тяжелые повреждения еще нескольких судов британского Гранд-Флита. Но человека, который держал в руках эту винтовку, заботило лишь то, что до расстояния в пятьсот метров она клала десять пуль в мишень с разбросом примерно 1,3–1,5 МОА, что для полуавтоматической винтовки родом из конца семидесятых было просто отличным показателем.
Используя рюкзак как упор для стрельбы, человек положил на него винтовку и замер. Насекомые, жара, неудобное положение, даже осы — а здесь они почему то были — ничуть не тревожили его. Он привык и к куда более худшим условиям…
Тот, кого он ждал — появился лишь несколькими часами спустя, когда солнце — было почти в зените. Это был человек, средних лет, даже постарше снайпера, с бронзовой от постоянного солнца кожей, сухой как палка от скудной и малопитательной пищи, одетый, как одеваются местные пастухи — в лохмотья, потому что местный кустарник быстро превратит в лохмотья любую одежду. В одной руке у человека был посох, едва ли не трехметровой длины, отполированный многократным прикосновением человеческих рук, а за спиной — короткая, курковая двустволка…
