— Наташ.
— Да, — с надеждой спросила жена, благоразумно дав время мужу принять решение.
— Скажи Даше, что я приеду.
— Спасибо, — сказала Наташа, повесив трубку.
Не сказать, что на душе у Алексея стало легче, но курить дальше не стал, в иных случаях, когда он нервничал, пачка сигарет улетала за пачкой. Подуман немного, Гордеев повеселел, «один — один» — подумал он, вызывая секретаршу.
— Любонька, — обратился он к смазливой девочке, с которой, к слову, никаких романов не крутил, он был человеком строгих правил, и если он на работе, значит должен работать, а не о девушках-секретаршах думать, но называл он молоденьких ласково, как дочерей, — Завтрашнюю встречу в Нью-Йорке отменяй.
— Как?! — опешила Люба, — Вы ведь готовили всё почти год.
— Попробуй перенести.
— Да вряд ли компаньоны согласятся, этот договор вам только выгоден, по большей части. Выходит, что они вам услугу оказывают, — рассудила секретарша, которой разрешалось позволять себе такие вольности.
Говоря о властолюбии Алексея, было бы ошибкой сказать, что он придерживается строгой монархии, не давая подчинённым и слова сказать, удерживая их чуть ли не в крепостном праве. Наоборот, он держал при себе только самых умных, дерзких, может даже наглых, подчинённых, таких, как она сам. Да, это в корне противоречит политике такого великого монарха, как Иван Грозный, который следовал совету: «если желаешь быть самодержавным монархом, не держи при себе людей, умнее тебя, иначе они будут давать тебе разумные советы, а соглашаясь с ними, ты будешь уже зависим». Гордеев уважал людей, которые не бояться высказать своё мнение, и презирал тех, кто перед ним пасует.
— Я понимаю, — убеждаясь в верности слов Любы, произнёс Алексей, — Но у моей дочери завтра важное выступление, а как вы знаете в жизни главное…
— … верно, выбирать приоритеты, — закончила любимую цитату своего начальника Люба.
— Именно.
— Но, хотите, могу я сходить с вашей дочерью, она вроде не против. В прошлый раз мы хорошо погуляли, когда вы уезжали на её день рождения.
В словах Любы не было укора, но тонкое подтрунивание было очевидно для такого психолога, как Алексей. На первый юбилей своей дочери Гордеев уезжал в Китай, и вместо себя отправил свою секретаршу с поздравлениями к дочери. Время они провели весело, но Даша так расстроилась, что отец не приехал, что не разговаривала с ним месяц. Пока он не совершил подвиг: возложив все дела на своих подчинённых, которые были профессионалами высшего класса, других он попросту не держал, и целую неделю, да-да, неделю, провёл с дочерью. Тогда их семья чуть не помирилась, Наташа уже думала вернуться к мужу домой, но, не сложилось. Гордеев вернулся к делам, как только отношения с женой и дочерью восстановились, и всё вернулось в обычный поток. Этот случай Алексей запомнил навсегда, как легко потерять родного человека за день, и с таким трудом вернуть.
— Нет, Любонька, со своей дочерью должен быть я, то есть отец, никто другой тем, в моей семье меня не заменит, а вы тут пока без меня с делами разберитесь.
«Прозрел. Надолго ли?» — усмехнувшись, подумала секретарша, но вслух сказала:
— Конечно, всё будет в лучшем виде.
— Я не сомневаюсь, — соврал Алексей.
— Желаете кофе?
— Да, пожалуй, даже два. Один без сахара и с молоком, второй с одной ложкой.
— Сергей Иванович пожалует? — догадалась сообразительная Люба, которая знала, что начальник охраны пьёт без сахара и строго с молоком.
— Да, вызови его.
— Да, вот как бы и не надо! — по-молодецки в кабинет заскочил Глинов, — Я сам к вам пришёл.
— Любонька, оставьте нас, — попросил Алексей.
Обменявшись взглядами с начальником охраны, секретарша хмыкнула, и ушла, провожаемая оценивающим взглядом назойливого ухажера. Поджарый, высокий и сильный, не обделённый природной красотой Сергей был охоч до женского пола.
— Здравствуй, старина! — только Глинов мог так приветствовать своего скорее друга, нежели начальника.
— Рад тебя видеть, — Алексей лично вышел из-за стола, и пожал сильную руку своего гостя.
Сравнивая Гордеева даже с Глиновым, нельзя было назвать бизнесмена человеком физически слабым. Пусть за последнее время Алексей и забросил спортзал и тренировки, но тело свою красивую форму ещё сохраняло.
— Не спеши с выводами, что рад, — мгновенно поник Сергей.
— Что стряслось?
— Боюсь, что у нас проблемы.
— А ты из-за этого договора? — небрежно бросил Алексей, — Ну и пёс с ним, что-нибудь придумаем.
— Да нет. Я не поэтому поводу, — помяв принесенные с собою бумаги, протянул Сергей.
— Говори, не томи.
Вдруг дверь в кабинет раскрылась, Глинов машинально закрыл грудью своего друга, заведя руку за спину, где ждал своего часа табельный Макаров. Но «противником» оказалась толстенькая и низкая старушка, которая всегда врывалась бесцеремонно со своим доисторическим пылесосом. Алексей, уже который раз предлагал своей уборщице сменить аппарат, а она в ответ: «Ещё моя мама им пылесосила, негоже мне память не чтить. Вес нашей семье служил, да и ещё прослужит». Подсчитывая возраст уборщицы и её матери, Алексей ужасался, и его одолевали сомнения, что первый пылесос появился не в 1869, а раньше.
— Алексей Михайлович! — закричала старушка, у которой наблюдались явные нарушения слуха, — Я убирать!
— Прошу вас, ради бога, не сейчас.
— Да сколько можно?! — воскликнула уборщица, увидев на своём начальнике намозоливший взгляд Смокинг.
— Что такое? — не понял Алексей.
— Ась? — старушка приложила руку к уху.
— Ай, чёрт с вами, убирайте уже, — махнул рукой Гордеев, — Серёг, ну так что там у тебя?
— Давно пора в химчистку эту вашу отдать! — крикнула старушка, схватив Алексея за Смокинг.
— Не трогай! — бизнесмен отскочил от уборщицы, словно от прокажённой, в его глазах появился испуг.
Это был необычный смокинг, в нём было что-то завораживающее, чуть ли не магическое. Он был тёмного цвета, материала напоминающего отдалённо бархат, казалось, что он не отражает света, поглощая его энергию полностью. В любую погоду Алексей ходил только в этом Смокинге, ибо того тепла, который он разносил по телу, не доставая пожалуй до ног, кистей рук и головы, хватало с лихвой. Эта необычная вещь попала Алексею в руки довольно давно, но тот случай он не любил вспоминать, потому что, будучи человеком самоуверенным, он хотел верить, что весь его успех зависит только от него самого, а не от этого Смокинга. На деле же это было не так, и факты были явно выраженными, все неудачи случались с Гордеевым именно тогда, когда он отправлял свой талисман, как он именовал Смокинг, в химчистку. Он не знал до конца, на что способна эта одежда, но был уверен, что она ему нужна, а так же, знал что ему нужно, что бы добиться самого желанного — власти. В магию Алексей раньше не верил, пока не столкнулся с силой, которой обладали Предметы. Как бы то ни было, он считал, что лучше даже и не думать об этом, если не получается найти разумного и главное, научного объяснения. Сколько передовых учёных ломали свои светлые головы над загадкой Смокинга, но почти ничего аномального они не нашли, но когда один из гениев, сказал, что это надо придать огласке, Алексей придал его земле. Вообще, Гордеев не был человеком, который боялся трудностей, его ничто не могло остановить, и он не привык сдаваться, перед какими-то ни было препятствиями, иногда, он прибегал к жёстким мерам, но всё же это было только в самых безвыходных ситуациях. В иных случаях он решал проблемы более дипломатично с поиском компромиссов.
