Вот полицейская погоня. Гладко выбритый мужчина средних лет в дорогом белом костюме за рулем «Кадиллака» удирает от полицейского «Форда». Он — популярный телепроповедник. Торговец фальшивыми чудесами. Но паству подкупает благостная поволока в его взгляде и гипнотическая проникновенность его речей. Он отличается от своих собратьев по ремеслу тем, что ему одному удается окончательно и бесповоротно убедить телеприхожан в собственной безгрешности. И нетерпимости к греху. Он готов карать грех в любой момент и в любом месте, где бы с ним не повстречался. При нем всегда невидимый огненный меч, якобы врученный ему самим архангелом Гавриилом.
Зачем бы этому святому человеку бежать, спрашивается? Все очень просто. В его багажнике — большая дорожная сумка, в которой содержатся несколько занятных вещиц: два откровенных латексных костюма, три намордника, наручники с шипами вовнутрь, пара баночек с лубрикантами, слоновьих размеров дилдо и десяток порнографических дисков с тайскими мальчиками. И еще фотоальбомчик с любопытными снимками самого пастора при участии всех вышеперечисленных предметов и одного из наиболее ревностных прихожан.
Пастор представляет себе, как все могло бы произойти: — он законопослушно останавливается по требованию копов. Не дожидаясь предложения выйти из машины, сам с лучезарной улыбкой покидает водительское кресло и направляется им навстречу. Ничего особенного он не натворил. Нарушение правил парковки или что-то вроде того. Однако глаза то и дело предательски косят в сторону багажника. Один из полицейских это замечает.
«Откройте багажник, сэр!» — приказывает он. Пастор бледнеет, на лбу выступают мелкие бусины пота. Колени слабеют. Но багажник он открывает. Сумка не застегнута. Ее содержимое представлено на всеобщее обозрение. Фотоальбом раскрыт на самой перченой странице. Лобастая голова слоновьего дилдо тупо таращится из бокового кармана.
Полицейский гадливо морщится и с плохо скрываемым отвращением смотрит на пастора. Ничего противозаконного, разумеется, но полицейский — нормальный парень, женат, две очаровательные дочурки-близняшки. Здоровая семья, милые семейные ценности. Таких вот выродков он никогда не понимал.
Коп внимательно вглядывается в лицо извращенца и вдруг узнает его. Это же тот самый проповедник, передачи которого так любит смотреть его набожная супруга.
— Вот так так! — цедит полицейский сквозь зубы — Славный набор… преподобный!
Это конец. Полицейский не преминет рассказать обо всем жене. Та — подругам, те-мужьям… Очень скоро об этом узнают все. Его карьера лопнет, как идиотский мыльный пузырь на благотворительной ярмарке. Не будет больше пожертвований… Прощайте, дорогие костюмы. Жизнь — прощай… Какая, в жопу, совесть?! — Страх. За собственную грязную шкуру. Он диктует пастору, как действовать. Конечно, пастор предпочитает не останавливаться и пытается удрать.
Страх порождает ярость. Средоточие ярости — в правой ноге, вдавливающей гашетку акселератора в пол.
Пастор не ахти какой водитель, но сейчас он — ненавидит. Тех, кто настигает его. Тех, кто хочет отнять у него все, из чего складывается его жизнь. Ненависть заставляет его быть предельно сконцентрированным. Каждое движение — исключительно выверено, каждый опасный маневр удается великолепно.
Кадиллак пастора вылетает на встречную полосу, чтобы обогнать семейный минивэн. Впереди крутой поворот. Полицейский «Форд» не рискует, держится максимально близко к разделительной, но все еще в своей полосе. Перед самым поворотом пастор подрезает минивэн, задевая его бампер правым задним крылом. Водитель минивэна от неожиданности бьет по тормозам. Корму машины резко уводит вправо. Полицейский «форд» разносит в хлам водительскую сторону минивэна. Зазевавшийся водитель встречного грузовичка таранит его пассажирскую сторону. Никто не успевает ничего понять. Семь выколоченных из тел душ откуда-то сверху наблюдают медленный взрыв. Пастор видит в зеркале заднего обзора маслянисто-черные клубы дыма и языки багрового пламени. Спасён…
Страх, ярость и ненависть — отмечает про себя ангел.
Если верить тому, что мы знаем об ангелах, подобные зрелища должны повергать их в невообразимую скорбь. Допустим, что так оно и есть.
Ангел знает, что в его силах предотвратить такие события, или, по крайней мере, минимизировать их последствия. Но ангел и пальцем не шевельнет. Поскольку не волен. Борьба с преумножением зла — не его специализация. Возможно, есть другие ангелы, которые сутки на пролет занимаются именно этим — гнобят всяких пидоров и выручают хороших парней. Почему их не оказывается в нужном месте и ко времени — вопрос десятый.
Так что этот ангел лишь фиксирует события, по возможности примечая то, что он сможет использовать для решения своих собственных задач.
Таково допущение дня. Завтра увидимся.
Из всех ангелов, когда-либо сотворенных Господом Богом, этому ангелу повезло меньше прочих. И чином ангельским он не вышел, и работенка ему досталась, прямо скажем, паршивая. Если его собратьям доводилось быть ангелами-вестниками, ангелами Смерти, ангелами Возмездия, иметь дело с гениями и пророками, то на попечении этого ангела находилось самое ничтожное человеческое отребье. Вокруг и с подачи его коллег кипели страсти, возводились и рушились храмы, зарождались, взрослели и вымирали народы и восторженные небесные светила плясали чумовой краковяк. А этого ангела окружало дремучее болото. Одни и те же унылые звезды, один и тот же бестолковый и безликий контингент. Ангел не запоминал имен тех, с кем работал. Вряд ли он вообще знал, что у них есть имена.
За что ему достался такой удел, ангел не задумывался. Ему и в голову бы не пришло возмутиться и потребовать себе лучшей доли. Он просто делал свое дело, как умел. Умел плоховато, но своеобразно. Крайне своеобразно.
Вчера у ангела было полно забот. Так всегда бывает, когда приступаешь к новому проекту. Смешно: отчетливо представляя себе финал, никогда не знаешь, с чего начать… Даже когда поймешь, на какие клавиши нажимать и за какие ниточки дергать, начало по-прежнему остается проблемой проблем. Да если еще и с фантазией кисловато…
Поэтому ангел полагался на удачу. Благо, ангелам, в отличии от смертных, она улыбается непрестанно. Как правило, за счет самих же смертных. Издержки обладания свободой воли…
Ангел просто болтался между небом и землей, ожидая, когда что-нибудь произойдет. Глазел на то, на се… Обычный зевака. Даром, что ангел.
Тот самый невнятный шепот удачи ангел услышал, пролетая над деловой частью города. Удача бормотала на 57-м этаже стеклянного небоскреба, сверкающего на солнце, как только что облизанный леденец. Запах от небоскреба исходил приторный. Пахло шикарными галстуками, дорогими блядьми и головокружительными деньгами.
