глазами. Пытались отвести взгляды, но всё продолжали смотреть на меня.
– Нам надо… решить проблему с чашей, кхе-кхе… – лучше мне не кашлять, а то начало драть горло с новой силой.
Катя бросила взгляд на чашу Бездны. Небольшой огонёк в центре, оставшийся от яркого пламени, понемногу разгорался вновь. На лице девушки проявилось беспокойство, видимое даже за маской противогаза. Радость от встречи и так была подпорчена встречей с японками – так теперь ещё и выяснилось, что ничего ещё не закончилось.
– Что мы можем сделать? – Булычева посмотрела на меня, а сама начала нервно теребить пальцами ремешки своей разгрузки.
– Боюсь – ничего. Разве что… кхм, разбомбите тут всё, – не факт, что это хоть сколько-нибудь поможет. Ведь чаша Бездны, как и пламя в ней горящее, имеют самое что ни на есть магическое происхождение.
Но в глазах Екатерины Николаевны уже заплясали искорки. Она уже решила, что отдаст приказ на бомбардировку всего парка, как только мы его покинем.
– Не проблема. Я всё организую.
– А ещё, гм, нужно сделать что-то с Астаротом, – ткнул я пальцем на торчащие из кучи земли крылья и хвост высшего демона. Весь насыпанный грунт словно дышал, поднимаясь и опускаясь.
– Что-нибудь придумаем. А теперь – нам пора отсюда выбираться.
Глава 20
С высоты птичьего полёта разрушенный Смоленск выглядел страшнее, чем с улиц. Обломки зданий перегораживали обзор, не давая оценить в полной мере весь масштаб трагедии. Но с вертолёта был видны целые районы, сгоревшие от не прекращавшегося ночного пожара. Пока всё не превратилось в угли и пепел. И даже сейчас, когда солнце уже высоко взошло над горизонтом, всё ещё виднелись тлеющие руины домов, выгоревшие остовы автомобилей чадили чёрным дымом. И тела людей – освежёванные, выпотрошенные, очищенные до костей, расчленённые. Демоны творили всё, что было угодно их гнилым душам. Но их время подошло к концу.
Тучи испарились вместе с огненными вихрями. Я задавался вопросом – насколько же сильным был мой последний удар, сумевший устроить такое? Хотелось бы, чтобы кто-то зафиксировал на плёнке последствия моей атаки. Хотя бы так увидел бы, на что я способен.
Был способен. Ведь после того, как удалось очнуться, я так и не ощутил тепла магической энергии, что разливалась по всему телу и обжигала изнутри. Очень сильна была надежда, что я лишь на время утратил свою силу. Не хотелось расставаться с только-только обретённым могуществом. И пока дышит Астарот – мне нельзя быть слабым. Я должен защитить человечество. Раз с меня всё началось – то мне и нести до конца ответственность и за поднятое Восстание, и за устроенное демонами Вторжение. До тех пор, пока всё не закончится, не будет мне никакого покоя.
– Приём-приём. Меня кто-нибудь слышит? – спросила по рации Катя, перекрикивая шум лопастей. В первые секунды в эфире стояла тишина, но затем послышался гул из ответов. Разобрать, кто говорит, было решительно невозможно.
Но все поняли, что теперь, когда небо очистилось, и огненные вихри со всей округи испарились после моего удара – связь снова стала безопасной. Ни единого всхлипа и выкрика, которыми демоны забивали все частоты. А значит, и вселиться в кого-нибудь эти твари тоже не смогут.
– Говорит Булычева. Вас поняла, слышу вас отлично! – Екатерина Николаевна впервые со смерти своего отца впустила нотки искренней радости в свой голос. Даже мне она не была так рада – видимо, присутствие сестры и близняшек ей очень сильно не понравилось.
– Требуется зачистка Лопатинского сада. Всего!.. – после недолгого молчания с прижиманием наушников к ушам обеими руками Катя ответила с кивком: – Да, я уверена в своих словах, Пётр Павлович.
Ого, сам граф Воробьёв вышел на связь? Очень приятно узнать, что с ним всё в порядке, и он сумел пережить эту самую длинную ночь в моей жизни. Да и в жизни всех оставшихся в живых людей этого мира. Но похоже, что граф, несмотря на то, что он был в курсе всех наших дел, заупрямился.
– Если хотите, я дам вам поговорить с Рониным. Он подтвердит необходимость полной зачистки, – девушка сняла с себя наушники и протянула мне. Всё ещё слабыми руками я кое-как, не с первой попытки, сумел натянуть их себе на голову.
– Ваше сиятельство, – надо же, мне уже почти не дерёт горло. Даже сейчас, когда я вынужден перекрикивать шум вертолёта.
– Иван! Рад тебя слышать. Мы боялись за тебя, – жаль, что читать эмоции прямо из души я могу только при прямом визуальном контакте. Ведь как было бы хорошо, если бы я мог проделывать подобное и при помощи рации. Сразу бы знал, насколько искренне говорит Воробьёв. Не то чтобы я ему не доверял, но всё-таки мне было бы намного спокойнее, сумей я прочесть истинные намерения. Мало ли – вдруг я всего лишь должен был выполнить свою миссию очищения Земли от демонической заразы, после чего меня должны будут списать в утиль как угрозу.
– Я тоже рад вас слышать, Пётр Павлович, – не надо выказывать свои беспочвенные подозрения, ни тоном, ни словом. Ведь если они и правда беспочвенные, то я только оскорблю хорошего человека. А если нет – спровоцирую раньше времени. Хотелось бы первого варианта, но моя интуиция почему-то указывает на второй.
– Правду ли говорит Екатерина Николаевна? Мне не хотелось бы уничтожать центр города без причины.
– Боюсь, что от центра остались только дым и пепел. Можете смело вызывать бомбардировщики, – граф явно не в курсе того,
