Возле особняка пованивало тухлятиной. Труп обваренного бандита так и лежал на самом солнцепеке. Хорошо, что в Зоне не было мух.
Засверкала гайка, отсчитывая последние метры пути. Садовников вошел во двор, тут же опустился на одно колено и огляделся. Потные и уставшие братки сосредоточенно сопели за его спиной.
«Порча» вокруг клумб с яркими «неживыми» цветами стала темнее и гуще. Дуб, по которому Садовников перебирался с забора на крышу гаража, стоял обугленный. Похожие на трубчатые кости ветви были оплетены сочащимися слизью лианами гнилостного цвета. Фонтанный купидон приветствовал гостей поместья глумливой улыбкой на закопченной пухлощекой мордашке.
Особняк изменился еще сильнее. Подобно оставленному за забором мертвецу, строение опухло, деформировалось, казалось, вот-вот и оно начнет разваливаться на части. Сталкер до боли в глазах всматривался в окна, но за пыльными стеклами не видел ничего, кроме сумрака и запустения.
Последний переход – к главному входу. Ступени крыльца были покрыты пятнами гари. Двери оказались приоткрытыми. Створка на сквозняке ходила туда-сюда, петли поскрипывали крысиным голоском.
– Мавр сделал свое дело, – сказал Садовников, опустив взгляд.
– Кто сделал? – не понял Хыча.
Большой сбросил рюкзак на землю, поправил разгрузку, затем утер лоб и проговорил вполголоса:
– В общем, тыры-пыры, мы идем внутрь. Если задержимся – подожди, не кидай пацанов сразу.
Садовников развел руками и ответил со вздохом:
– Подожду – не вопрос.
Хыча тоже скинул рюкзак и первый ступил на крыльцо.
– Костыль, ты бы хоть гайку бросил! – пробурчал он с нижней ступени.
– Конечно-конечно! – спохватился Садовников. – Ради вас – сколько угодно! Вот! – Он швырнул шестигранник на площадку перед дверью.
Большой вскинул автомат и хлопнул Хычу по плечу. Тот, громко пыхтя, стал одолевать ступень за ступенью.
Сталкер, щурясь, следил за неловким продвижением братков. В тот момент он, как ни странно, думал о своей книге. Ведь из этой ходки к проклятому дому с аномалиями могла получиться отличная история. Сейчас он понимал, что ради таких моментов, ради такого оголенного нерва, и стоило писать вообще.
Но какой будет прок от этой истории, если на ее пике, в самой кульминации, он оставляет рассказчика не у дел?
– Пацаны! – повинуясь порыву, крикнул он браткам в спину. – Притормозите! – А потом произнес, четко проговаривая каждое слово: – Я пойду первым.
11 сентября 2015 г.
Новосибирская Зона Посещения,
особняк сенатора Шимченко
Садовников отпихнул дверь тростью. Створка попала в поле действия какой-то неизвестной аномалии: дерево мгновенно потемнело, обрастая серо-синей плесенью.
Из холла повеяло жарой и зловонием. Сталкер поводил перед собой тростью, словно слепой. Затем набрал в грудь побольше воздуха и перешагнул порог.
Помещение походило на сумрачный склеп. Паркет, стены, окна, потолок – все было покрыто тончайшим, почти прозрачным слоем темно-серой, смердящей жженым пластиком пыли. На оконных стеклах угадывались отпечатки ладоней и пальцев. Отпечатков было много. Эта картина могла бы напугать самого непрошибаемого отморозка, и Садовников боялся. Боялся как никогда в жизни. Свободная рука сама по себе тянулась к рукояти пистолета, но ее нужно было приберечь для гаек.
Сталкер ждал, пока глаза освоятся с полумраком. Хыча за его спиной переминался с ноги на ногу, как ретивый конь. Только было непонятно, в какую сторону он побежит, если дать ему волю. Вряд ли вперед.
Топка камина была забита несгоревшим хламом. Из этой кучи торчали ноги в берцах. Роскошное кресло сенатора поглотила «комариная плешь», шерсть расстеленной на полу перед камином шкуры белого медведя шевелилась, словно в ней копошилось сонмище личинок. На пыли, покрывающей стол, читались какие-то замысловатые закорючки, и воображение рисовало культистов в плащах с капюшонами, которые жгли здесь черные свечи и творили бесчеловечные ритуалы.
– Куда именно мы идем? – спросил Садовников.
– Сначала в подвал, – проговорил громким шепотом Большой. – За холлом – коридор. Лестница – поворот направо, не доходя до кухни. Вскроем сейф папика и заберем его барахлишко, чтоб он сильно не нервничал за его сохранность.
Само собой, сталкер не удивился, когда подтвердилось, что «спасательная операция» заключается в «спасении» секретов и репутации негодяя Шимченко. Все же сенатор добился своего: Садовников рискует жизнью ради чужих шкурных интересов. Что ж, игра уже идет, сталкер и сенатор по очереди повышают ставки, но время открывать карты пока еще не настало. То необъяснимое, что не позволило Садовникову погибнуть в «комариной плеши», дарило ему робкую надежду на благополучный исход авантюры с проклятым особняком.
Потому что секреты Шимченко – это только вершина айсберга. Никчемная шелуха, которую стремятся заполучить не совсем хорошие людишки для, надо думать, не совсем добрых дел, тогда как дом с аномалиями хранит множество вопросов и ответов абсолютно иного порядка.
– Сначала, стало быть, сейф… – повторил сталкер едко. – Так, а потом куда?
– Потом, по всем понятиям, надо попробовать найти Витальку или то, что от него осталось, – чуть смущенно, но все же с убежденностью добавил Большой.
Садовников оглянулся. Братки вытянули шеи, ожидая инструкций.
– Тогда предлагаю разделиться. Так мы сможем обыскать дом быстрее.
Хыча присел, точно ребенок, которого собрались насильно отвести от витрины в «Детском мире».
– Че ты гонишь, Костыль! – выдохнул он. – Я на такое не подписывался! Я тут тогда останусь!
Большой молча таращил глаза и шумно сглатывал. Было видно, что он солидарен с товарищем, хоть и пытается держать марку.
– Я пошутил, – пожалел братков Садовников и метнул гайку через зал. – Один на месте, второй – за мной шаг в шаг! – приказал он.
Хыча положил ему на плечо руку и двинулся, пригнувшись, словно спецназовец на зачистке здания. В деформированном оплывшем зеркале они отразились чудовищной человеческой многоножкой.
Стены и потолок коридора обросли шевелящимся мхом. Теперь это был темный ход, продуваемый горячим и сухим, как из сердца пустыни, сквозняком. По мху шли перистальтические волны, навевая мысли о сокращающемся пищеводе некого исполинского сверхорганизма.
Перед тем как пойти дальше, Садовников подозвал Большого.
– Жарко, – простонал тот, приблизившись. – Как в сауне.
Все трое блестели от пота. Одежда липла к телу, а под брониками зудела кожа.
– Кондиционер, типа, накрылся, – удрученно предположил Хыча.
