На самом деле это были не предчувствия, а выводы. Только не из совокупности фактов, а из логических построений. Зачастую – из построений на уровне подсознания. Эфемерная вроде бы конструкция, но выводы пугали, а потому приходилось считать построения железобетонными. На всякий случай. Чтобы не превратиться вдруг в нечто непотребное, как это случилось с Пасюком.
Возможно, Егор перестраховывался. Ещё как возможно. Но против этой версии работали сразу несколько аргументов: наглядный пример Пасюк, плюс тот факт, что Егор прежде не был параноиком даже на пару процентов. А ещё то, что все трое выживших как-то между собой связаны, хотя записались в разные группы и попали на борт А-517 практически случайно. Ну, Егор-то и Сёма точно!
Сомнение, что на основании этих выводов следует строить теорию заговора, всё-таки имелось. Особенно сильно это сомнение трепыхалось, когда Егор вспоминал о маме и сестрах с братишкой. Но эту неуверенность растирало в пыль другое воспоминание – о том, во что превратился Семен. Почему-то Грачев верил, что необычайно быстрая и, главное, стойкая трансформация Пасюка это не случайность. И если твари покусают Егора, с ним случится примерно такая же беда.
В чем тут фокус и как этого избежать, Грачев не имел ни малейшего представления, но твердо знал, что выяснить всё получится только в свободном поиске. Военные ученые тут не помогут.
На что ориентированы эти ученые, Егор уже понял. Они мыслили стратегическими масштабами, и судьбы отдельных солдат им до лампочки. Так что, собираясь нарушить устав, а заодно и все собственные принципы, Грачев пытался не просто выжить, но сохранить шанс на нормальную жизнь для своей семьи. Мелко, если сравнивать с благополучием всего человечества, о котором, возможно, думали военные ученые, но по мнению Егора – правильно. Ведь из семей и отдельных людей это человечество и состоит.
Ни прямой код, введенный Профессором в блок управления «противоугонным зарядом» первой вертушки, ни его обратный вариант не отключили взрыватель второй мины, но Сталин даже бровью не повел. Он ввел новую последовательность чисел, и всё получилось. Сержант махнул замершему на соседней крыше Чесноку, а сам деловито направился к переходу на крышу следующего здания.
С третьим вертолетом всё срослось без проблем. Сталин продолжил ввод бесконечной последовательности Фибоначчи, и взрыватель отключился с первой попытки. Сержант ухмыльнулся, изобразил, что смахивает со лба капли пота, и жестом предложил Оксане подняться в кабину.
– Знакомая техника?
– Три года на такой летала, – Окси запрыгнула в кресло пилота и окинула взглядом приборы. – Отличное состояние. Вы здорово нам помогли, сержант… Сталин. Это ваша настоящая фамилия?
– Прохоров, – едва заметно запнувшись, ответил Сталин.
Грачев удивленно покосился на сержанта. На дядьку-наставника, который сидел в самолете на том же ряду, что и Егор, этот сержант не походил даже отдаленно. Нет, фамилия не такая уж редкая, на борту самолета могло быть хоть десять сержантов с фамилией Прохоров, но Егора всё равно зацепило очередное странное совпадение.
Сталин, похоже, заметил, как удивился Грачев, и спешно ему подмигнул, как бы предлагая обсудить скользкие моменты позже. При следующей встрече. Если она, конечно, состоится.
– Держи, – сержант сунул Егору карточку частного охранника и указал на кресло рядом с Оксаной.
– Это что? – Грачев бросил взгляд на карточку.
– На берегу нашел, – теперь уже не моргнув глазом соврал Сталин. – Формально это «документ вольного оккупанта», с которым можно ходить, где хочешь. Конечно, пока не наткнешься на «своих» и те не заставят работать по профилю. Но это маловероятно, если не высовываться и не нарываться.
– Спасибо…
– Не материально, – сержант похлопал Егора по плечу. – Запомнил числа на взрывателе первой мины?
– Я знаю, что такое последовательность Фибоначчи. Каждое следующее число – сумма двух предыдущих.
– Ещё проще будет. Сделаю себе такой номер местного телефона. Выяснишь, в чем наша общая проблема, – звони. Не получится, оставляй знаки с цифрами в каждом городке, через который будешь проходить. На въездных указателях. Но запомни, Егор, выжить важнее, чем узнать истину. А иногда выгоднее вообще ничего не знать.
– Запомню. А ты?
– Что я? – Сталин скривился. – Для начала осмотрюсь, загляну на базу в Труро. Там всё и решу. Баеву обещал. Милая Оксана, вы отвезете юношу на континент? Вас не взгреют за такую самодеятельность?
– Отвезу, конечно, – Оксана улыбнулась. – Сейчас властям не до нас. А после скажу, что проверяла вертолет. Вы хотите знать, где искать Егора? На том берегу Фанди только один город, Сент-Джон. Старая часть затоплена, но в тридцати милях к северу построено много новых кварталов. Там что-то вроде перевалочной базы охотников и рейнджеров. Для чужаков место опасное, но другого просто нет.
– Вы уж замолвите за Грачева словечко.
– Само собой!
– Я не боюсь, – встрепенулся Грачев. – Я всегда хотел открыть для себя Америку. В детстве – условно, а после Потопа… почти в прямом смысле. Мечтал, что стану этаким новым Зверобоем.
– Прозвище в тему, – Сталин усмехнулся и сделал шаг назад. – Прощай, Зверобой, и удачи! На этой территории она тебе ой как понадобится.
На базе в Труро пахло морем. Казалось бы, военный городок находился максимально далеко от берега, но именно здесь йодный запах чувствовался сильнее всего. Больше ничего особенного Сталин не уловил и не увидел. База как база. Крупная, шумная, с огромным парком, прилично укрепленная со стороны болот и пребывающая в постоянном движении. Повсюду мелькали «озадаченные» солдаты, сновала всевозможная техника, а в небе жгли горючку вертолеты.
Всех прибывших на трофейной вертушке из Энфилда первым делом проводили в штаб, где сначала усадили за стол и налили чаю, а затем, без перекура, начали ненавязчиво допрашивать. Набросились втроём на троих: начштаба, заместитель командира по работе с личным составом и особист.
Больше всего начальство почему-то интересовалось не «утренником с атлантическими танцами» и не судьбой секретного зелья, а незначительными вроде бы деталями. Например, кого из военных, выживших в авиакатастрофе, не хватает и куда он подевался?
– Почему вы решили, что кого-то не хватает? – Сталин покосился на начальника штаба, который усердствовал даже больше, чем особист.
– Есть сведения, – штабной подполковник усмехнулся. – Местные товарищи поделились. Мы даже знаем, как его зовут. Рядовой Егор Грачев. Ну, так что, он дезертировал?
