— А я и не говорил об устройстве перемещения, — меланхолично поведал майор. — Я только упоминал о портале и навигаторе. Об устройстве ни гугу.
Сергей покраснел и, перестав безумным весельем, вновь стал серьезен и спокоен.
— Значит другие миры, правда? — Зашептал он.
— Да, — улыбнулся Всеволод, — если, конечно, ты полностью доверяешь своей сыворотке. Может, кстати и я вопрос задам?
— Валяй, — пребывая в эйфории от возможности ускользнуть от большого брата, милостиво позволил научник.
— А как ты, сопля зеленая, мог нас так спеленать? Тебя же двумя пальцами перешибешь. У тебя же на роже написано, что ты инвалид. Три кило на грудь, не больше, и то в спиртовом эквиваленте.
— А руки ты умело развязал, говорил придурку, надевай браслеты, а он заладил, веревкой, мол, надежнее.
Здоровенный рыжий полицейский, что так добродушно и снисходительно беседовал с арестантами еще в участке, шагнул из-за невидимой ширмы, полностью сливающейся с дальней стеной, и уверенно двинулся вперед.
— Он тебя провоцирует, Сережа, хотя и дураку понятно, один бы ты их не завалил.
— Сам знаю, — окрысился Прошкин. — А ты не мог спокойно сидеть.
— За ширмой скучно, — повел плечами рыжий, — да и пыльно. Я так крепился, чтобы не расчихаться, что мочи уже нет терпеть. Ну, узнал что надо?
На немой вопрос Всеволода научный сотрудник только махнул рукой.
— Познакомьтесь, — процедил он сквозь зубы. — Наша, так сказать, кавалерия и защита тыла. Без него бы мы не выбрались. Да и потом, тот знакомый, чьим гравилетом мы должны были воспользоваться, и есть сержант Истомин.
— Вы уж извините, мужики, — рыжий присел на корточках рядом с Всеволодом и начал резать веревку на его лодыжках, а после проделал ту же операцию с остальными путами, — коли кого зашиб сильно. Суровые времена требуют суровых мер. Ежели бы вы были провокаторами, нам бы не жить. Даже в лагерь бы не отослали, а вздернули бы на первом столбе, как империалистических недобитков. Даром что веянья моды, джинсы там или таблички со старыми названиями улиц на домах. Вешают до сих пор по старому принципу, то бишь за шею.
Рыжего звали Артуром, и как не парадоксально, он был лучшим другом и старым школьным товарищем Прошкина. Тут же была раскрыта и тайна кардинально разной комплекции людей сохи и умственного труда. Генетика в этом мире шагнула далеко вперед и родители, конечно после общего семейного совета, одобрения партии и тщательного анализа генетических лабораторий, готовили светлое будущее для своего ребенка еще до зачатия.
— То есть, ваши гены изменены, — Семен, забывший уже об ударе по голове, сидел за общим столом и наворачивал пельмени, которые варил в огромной кастрюле Истомин, обильно приправляя перцем и лавровым листом, а затем потчуя своих новых знакомых.
— Печально. — Всеволод нацепил на вилку пельмень и, повертев его перед глазами, отправил в рот. — Но другое смущает. Ладно, Серега с командой своих пробирочников хочет свалить от праведного гнева ЦК, но ты-то куда?
— Ну, как тебе сказать. — Рыжий сержант снял фартук и, прицепив его на крючок за холодильником, бухнул на стол початую бутылку белой.
Зазвенели стаканы, прозрачная, как слеза жидкость, разлилась по посуде, а затем, все так же плавно хлынула в пищевод, бурным обжигающим потоком. Сразу стало тепло и уютно, и даже кровожадно настроенный Курехин, недобро поглядывающий на сидевшего в дальнем углу кухни Прошкина, решил его пока не калечить, а наказать по случаю, по печени или как иначе.
— А так и скажи, — Хелл крякнул и на удивление сноровисто для программы-проводника потянулся за соленым огурцом. — Мы тут все люди простые.
— Да я служака до мозга костей. — Легко пустился в пояснения рыжий, разливая очередную порцию горячительного напитка по опустевшим стаканам. — Всю жизнь на службе, по милицейским гарнизонам. Семья не состоялась, детей нет, родителей похоронил. Только вот и осталась что дружба с этим оболтусом.
Прошкин в углу от водки осмелел и, почувствовал майорову слабину, попытался подать голос, но два мозолистых набитых кулака взметнувшиеся в воздух тут же погасили его пыл на корню. Истомин убедился, что у всех налито и, чокнувшись со всеми присутствующими, отправил содержимое стакана в глотку.
— Вы не подумайте что Серега человек конченый. — Перешел на откровенности сержант. — Он продукт нашего времени. Ему же и в голову не пришло что с вами по-другому можно. Я же не стратег, и поддержал.
Противный телефонный звонок нарушил мир и спокойствие маленькой однокомнатной квартиры научного сотрудника, да так резко и пронзительно, что все невольно вздрогнули.
— Плохой звонок. — Покачал головой Хелл. — Лучше не отвечать, — но Сергей уже спешил к телефону, что разрывался от трелей на подставке в прихожей. Разговор с таинственным незнакомцем длился недолго, после чего, бледный и растерянный, он появился к кухне, и опал, будто озимые, на свой табурет.
— Что случилось? — Нахмурился Артур. — Обнаружили пропажу наших иномирцев?
— Хуже, ребят арестовали.
— Давно?
— С полчаса. Звонил лаборант из четвертого и видел как их из подъезда общежития для молодых специалистов под белы рученьки да в машину.
— Плохо дело. — Сержант встал и двинулся в прихожую. — Уходить надо. Я сейчас машину Серегину подгоню и за город, у меня там гравилет. Помните, где свой навигатор оставили?
— Да мне этот камень во снах снится, — ударил себя ладонью в узкую грудь, захмелевший от такого количества спиртного аналитик.
— Тогда собирайтесь. — Хлопнула входная дверь, а на кухне начался сущий переполох. Больше всего хлопотал хозяин квартиры, пытаясь понять, что для него нужно при спешном отступлении. Вечные ценности уже лежали в багажнике машины, как, впрочем, и сумки арестованных товарищей, но в холодильнике имелись дефицитные продукты питания, вроде вареной колбасы или крабового мяса, которые честная коммунистическая душа попросту не могла оставить на растерзание врагу.
— Ваши вещи в багажнике, — за рулем копейки сержант поместился каким-то чудом. Подогнав машину к подъезду, он с интересом наблюдал, как Сергей грузит в машину авоськи с продовольствием, а потом, дождавшись, когда все рассядутся, тронул машину с места.
— С богом, — вдруг выдал матерый коммунист и, вдавив педаль акселератора, погнал машину по пустынной улице на выезд из города.
Маленький автомобиль, надсадно ревя двигателем, стремительно удалялся от подъезда, а за пару кварталов от бывшей квартиры Прошкина, срывались с места полицейские уазики, оставляя на асфальте черные следы горелой резины и мат спецназа.
