– Чем же вы хотите меня обрадовать? – вежливо поинтересовалась я, хотя ответ уже знала.
– Ваш Бокша явился очень вовремя. Ведь после смерти деда нам оставалось только взяться за внучку… И мы готовы были пойти на это. А пытать ребенка – это уже гораздо более тяжелое испытание для души, согласитесь, княгиня… Так что я самым искренним образом благодарен вашему анту, явившемуся как небесный ангел и спасшему меня от еще большего греха.
– Вы умны, Каллистрат из рода Оболыжских, – вздохнула я.
– Только разумен, княгиня. И мне жаль, что моя разумность с самой первой встречи была повернута к вам такой жестокой стороной… Но что сделано, того не воротишь. Надеюсь, княгиня, что хотя бы моих дружинников вы не будете винить в злодейском умерщвлении волхва. Они, конечно, присутствовали при пытке и даже помогали вязать колдуна, но только выполняли мой приказ.
Больше двух десятков утомленных, невыспавшихся мужиков позади него недружно поприветствовали меня:
– Здравы будьте, княгиня!…
– Кстати, о здоровье, – вновь оживился Каллистрат. – Бокша действительно гнал нас день и ночь. Но я вижу, что можно было не торопиться?
– До осени, во всяком случае, – кивнула я. – Местные жители заверили, что до осени я буду жива. А то и до весны. Но не позже.
– Да, теперь я вижу – ваша рука… Мне не совсем удобно говорить с девочкой, на глазах которой я запытал ее деда и едва не начал пытать саму… Никодим рассказывал чудеса о ваших способностях понимать людей. Может быть, вам самой с ней поговорить?
– Еще одно весьма разумное предложение с вашей стороны. Но прикажите все-таки ее развязать!
– Разумеется, княгиня. Василий, Фрол, снимите девочку!
– Есть хочешь? – спросила я Меланью, когда ее спустили на землю.
Она хотела сказать что-то резкое, но вдруг расплакалась:
– Хочу…
– Ну и пойдем. Жители местной деревни как раз славятся умением жарить уток!
* * *
– Нет, – вынесла вердикт Меланья. – Здесь обыкновенный сухоцвет. Такой красоткой, как раньше, конечно, не будешь, но делать рука сможет все,
Я увидела ее глазами будущее моей руки и согласилась:
– Лучше так, чем никак…
– Тогда я пойду собирать травы, – сообщила Меланья, ожидая отказа.
Никодим дернулся. Каллистрат вопросительно посмотрел на меня.
– Тебе дать кого-нибудь в помощь? – поинтересовалась я.
– Зачем? – тут же набычилась девочка.
– Лукошко нести, например. Ведь у тебя пальчик так и не зажил? Вот видишь! Могу сказать какой-нибудь девочке из местных, чтоб сходила с тобой, помогла.
– Ну ладно, – важно согласилась Меланья.
– Вы так уверены, что она не сбежит? – с показным безразличием спросил Каллистрат. – Ведь потом, в лесу, мы ее не найдем. Лес ей – дом родной.
– Уверена. Меланье самой интересно: получится ли у нее что-нибудь? Видели, как она поставила диагноз – послушать, так у меня что-то не сложнее насморка. Уверена, если мы спросим ваших господских лекарей-цирюльников, они от этого диагноза в обморок упадут. А Меланья – нет, взялась лечить. У нас в больнице тоже есть такие врачи. Профессионалы высочайшие. Но лечат болезнь, даже не замечая, что рядом с болезнью есть еще и больной. До пациентов им, по большому счету, дела нет, но за интересный клинический случай готовы Душу продать —днюют и ночуют в палате. И еще одно – вопрос престижа Даже волхвам не каждый день выпадает лечить княгиню! Не думаю, что и ей такое выпадет еще хоть раз. По крайней мере, очень на это надеюсь.
– Мне б вашу уверенность, княгиня! – хохотнул Каллистрат, – А что там с нашим князем Квасуровым? Никодим поведал страшные вещи…
– Пойдемте посмотрим. Вам судить – страшно ли это. Только не прикасайтесь, а то нашей травнице прибавится работы
На князя прибывшие смотрели, не разворачивая моих завязок. Ведь больше завязывать было некому, а я со своей парализованной рукой теперь вряд ли способна повторить такой подвиг.
Дружинники были подавлены положением, в котором очутился их князь. Кроме сочувственных: «Гляди-ко! Э-эх!… Да-а…» – устных комментариев не последовало, а в головах царило уныние.
Каллистрат внешне своих чувств тоже особо не проявил, хотя они и были весьма сильны.
Я вглядывалась в его мысли изо всех сил.
Каллистрат наклонился, поцокал соболезнующе, спросил.
– Что это там над Витвиной плавает?
Невинный интерес – не более. Если б я не знала, с каким напряженным вниманием он ждет ответа.
Квадратик уже не плавал – висел совершенно неподвижно Больше никаких изменений я не заметила, поэтому не стала делиться своими предположениями, а только неопределенно пожала плечами.
Не дождавшись ответа, Каллистрат постоял над князем, разглядывая лоскутки, в которые тот был укутан, еще раз низко наклонился к Михаилу, внимательнейшим образом разглядывая мою находку, внедрившуюся в кокон.
Он думал и переживал, вспоминал и сопоставлял, метался мыслью от текстов древних, крошащихся в руках фолиантов до содержимого стеклянных колб в своей домашней лаборатории.
Я не успевала, терялась, начинала сомневаться в трактовке увиденных в его голове быстрых образов и наконец сдалась Это вам не у лесных антов, опущенных до первобытности, их короткие мыслишки читать!
– Уважаемый господин Оболыжский, – произнесла я.
– Я не господин, – мягко поправил он, указывая на свою обнаженную шею без гривны.
– Но как-то неловко называть вас просто Оболыжский – Тогда зовите еще проще – Каллистрат. С вашей княжеской высоты мы все тут мало отличаемся от дворовой челяди.
– Хорошо, Каллистрат, – сказала я, вспомнив, что говорил князь о его имени – предмете особой оболыжской гордости. Тонкую шпильку насчет челяди я оставила без внимания. – Отпустите дружину на отдых, и давайте присядем, поговорим. Есть о чем.
– Не сомневаюсь, княгиня, – учтиво улыбнулся он и махнул рукой, отпуская дружинников.
– Не будем играть в жмурки, – для начала предупредила я. – Ваши мысли для меня – как на ладони.
– Ага! – довольно воскликнул он.Значит, я был прав, когда после рассказа Никодима предположил…
– Знаю я все ваши предположения! – оборвала я, не давая ему увлечься своей привычкой к рассуждениям. – Поэтому давайте сразу расставим точки над «и» – Над «и»? – не сдержал удивления Каллистрат. – А зачем там точки?
– Это над другим «и». Впрочем, не важно. Важно, что, несмотря на все ваше обаяние, ваши матримониальные планы в отношении меня обречены на провал.
– Из-за пыток и смерти колдуна… – грустно кивнул Каллистрат.
– Нет. Не только и даже не столько. Я не кисейная барышня и понимаю: ситуация была максимально приближена к боевой. То есть предельно ненормальной. И судить вас за это по законам мирной, нормальной жизни просто глупо. Не радуйтесь! – подняла я палец, пресекая его ожившие иллюзии. – Для отказа есть причины более веские. Вы почему-то уверены, что я сплю и вижу себя женой князя, что он – ваше единственное препятствие на пути к моей руке. Не оправдывайтесь – какие оправдания, когда я вижу ваши мысли? И вижу, что планы ваши строятся на безнадежности положения, в котором князь очутился. Мы сейчас разберемся с этой безнадежностью! – повысила я голос, не давая Каллистрату возразить. – Повторяю: я и так знаю, что вам не в чем себя упрекнуть. Если хотите, я даже могу похвалить вас за ту исследовательскую работу, что вы провели сейчас Надеюсь, она поможет нам с вами разобраться в том, что здесь происходит. Я имею в виду не только ситуацию, в которой оказался князь Михаил, но и весь ваш мир в целом. Нам предстоит сугубо деловое сотрудничество. И я не хочу, чтобы вы отвлекались на ненужные мысли и бесплодные фантазии. Поэтому и предупреждаю: выкиньте из головы женитьбу на мне! И князь здесь ни при чем. Я доходчиво объяснила?
