– Но куда?
– Да! Куда? – заголосили кошки в разных концах склада.
Установилось молчание, все ждали ответа. Кот Вильгельм окинул собрание тускло светящимся взглядом.
– Мы послали разведчиков по предположительным путям эвакуации, – спокойно продолжил он. – Судьба большинства из них нам неизвестна. – Вильгельм помолчал. – Из шестидесяти опытных охотников и лазутчиков к нам вернулся только один.
Вильгельм сделал приглашающий жест, и на трибуну вскочил облезлый кот с обрубком хвоста и пронизывающим взглядом хищника. Как известно, кошки боятся крыс, но это был один из тех матерых котов, что вступают в смертельные схватки с шайками серой орды.
– Итак, позвольте представить вам отважного кота Степана, – сказал Вильгельм и отошел в сторонку.
Собрание встретило нового оратора напряженным молчанием.
– Товарищи коты, – начал кот-лазутчик по-деловому. – На подступах к городу продолжаются ожесточенные бои между людьми. Ценою жизни трех наших отважных товарищей нам удалось прощупать небольшой участок на линии фронта, по которому можно выйти из блокадной зоны в направлении сытых и спокойных прибалтийских районов. Наш экспедиционный отряд без потерь пересек линию фронта на южных окраинах Ленинграда и двинулся по занятым оккупантами территориям вдоль залива. Однако уже через пять часов, на рассвете, в районе Петергофа мы наткнулись на другой участок немецких позиций. Мы решили, что за ними находится попавшая в окружение оперативная группа Красной армии. Тогда, не выходя на линию огня, мы стали обходить фронт вдоль немецких позиций, чтобы вновь выйти к заливу. Однако, попав под обстрел советской артиллерии, мы были вынуждены двигаться по траншеям, где угодили в логово черных окопных крыс. Эти ловкие твари, плодящиеся под грохот войны, оказались для нас серьезным противником. Я лично преградил путь их шайке и дал друзьям возможность отступить. В тяжелой неравной схватке я был вынужден спасаться бегством через линию огня. Они гнали меня целую ночь, но утром я достиг леса, где смог в относительной безопасности передвигаться по веткам деревьев.
О судьбе моих товарищей мне ничего не было известно, и я выбрался к условленному месту на эстонской границе. Мои спутники не вернулись даже через сутки после назначенного часа, и я был вынужден посчитать их погибшими: разбойничьи стаи наших врагов не берут пленных. Я продолжил выполнять возложенную на меня задачу и через неделю добрался до Таллинна – мирного и процветающего города, где полно наших собратьев.
– Итак, – закончил кот, – шанс выйти из блокадной зоны есть! Но, повторяю, это под силу не всем даже из хорошо подготовленных котов. Большинству из вас идти не имеет смысла.
– Ты поведешь нас? – спросила какая-то кошка.
– Поведу сильнейших, – ответил кот.
– Ты хочешь забрать наших кормильцев! Но у нас котята! Мы все слабы! Мы с трудом передвигаем лапы! – наперебой закричали сотни кошек.
Кот Степан дождался тишины, окинул своим львиным взором собрание и сказал коротко:
– Я знаю. Решайте сами. – И он сошел.
Наступила страшная и долгая тишина. На трибуну вновь поднялся рыжий интеллигентный кот. После докладов Вильгельма и Степана кот несколько изменился и стал суровей. Он вскинул подозрительный взгляд и принюхался.
– Крысы побеждают, – сказал он, – скоро они овладеют городом, и тот, кто не сможет уйти, будет убит ими даже раньше, чем умрет от голода. Но это война. – Он замер. – Нам неизвестны причины, по которым люди здесь решили уничтожить себя. Уже два года наш город завален их трупами. Но нам нужно бороться за спасение нашего рода. И сегодня мы должны дать возможность уйти тем, кто еще может это сделать. Этот опытный товарищ согласен их повести.
Снова тишина. Кот спрыгнул, и на его место вновь взошел старый Вильгельм. Взгляд его был печален и даже задумчив.
– Мне тридцать два года, и я старше каждого из вас во много раз, – сказал он и надолго задумался. – Я помню революцию и тяжкие бедствия после нее. В этой стране котам всегда приходилось туго. Но я думал, что хуже уже не бывает. Однако я ошибался. Ныне мы – старики и котята – обречены. Лев Семенович прав, нам лучше не вдаваться в людские дрязги… Когда-то я был личным котом сына предводителя людей. Он был маленьким больным мальчиком, я играл с ним и мурлыкал ему кошачьи сказки, когда он не мог встать с постели. Я… Я любил его, а он меня. И мы были друзьями. Но однажды пришли другие люди, забрали его и убили. – Старик передохнул и взял себя в лапы: – Так я оказался среди вас, в подвалах и чердаках Петрограда. Я не знаю, зачем понадобилось людям убивать маленького больного мальчика. Но понимаете, я и не хочу этого знать. Я отказываюсь понимать такие «веские» причины, по которым можно убить маленького мальчика, которому я мурлыкал сказки. И сегодня я предпочитаю погибнуть от голода и крыс, чем вдаваться в причины, которые люди нашли достаточно вескими, чтобы уничтожать детей и котят. Только так я уберегу свое сердце от соучастия в этом преступлении. Я не могу сохранить свою жизнь. Но я могу сохранить хотя бы свою совесть. – Вильгельм замолчал, а потом сказал: – Теперь разделитесь на тех, кто может сохранить свою жизнь, и тех, кто только совесть.
– Но что делать нам? – сказала тощая облезлая кошка – У нас котята.
Вильгельм тяжело вдохнул.
– Я сказал все. Те, кто не может уйти, пусть сохранят свою совесть.
Кот сошел с трибуны и в собрании поднялся шум.
Кошка, что задала вопрос, пробилась через ряды, ведя за собой полосатого, совсем маленького и пушистого котенка. Она подошла к вернувшемуся с разведки коту.
– Товарищ Степан, – сказал она натужно-приветливым голосом. – Это мой старший котенок, все его братья и сестры слабы, и мы не сможем пойти с вами. Но вы могли бы присмотреть вот за этим. Он здоров и ловок. Возьмите его, пожалуйста.
– Он не пройдет, – сурово сказал кот облезлой кошке.
– Прошу вас! – взмолилась мать. – Возьмите его с собой. У меня есть немного бобов.
– Гражданка! – возмущенно одернул ее кот, – держите себя в руках. Я же сказал, он не пройдет!
Кот встал и пошел прочь. А убитая горем кошка осталась сидеть на месте, глядя ему вслед.
Через полчаса собравшиеся в порту кошки горячо и нежно прощались друг с другом. Они терлись боками, лизали друг друга за ушами и плакали.
Когда беспорядочная колонна котов двинулась в путь, исхудавшая кошка лизнула своего котенка в мордочку, мяукнула пару наказов, взяла его за холку и побежала к голове колонны. Догнав проводника Степана, она опустила котенка на асфальт и подтолкнула лапкой:
– Беги за ним, малыш, и не отставай! Беги же!
