— Понятия не имею. Это ты по заграницам намылилась. А уж Андрюшка сколько ездил…
— Лучше бы он не ездил никуда, — тихо сказала Лиза, — лучше бы…
Из детской вновь раздался вопль — горький, отчаянный.
— Ну ты погляди, что творится! — с досадой воскликнула Варвара, решительно направляясь к источнику звука.
Девочка кинулась ей навстречу, уткнулась в живот.
— Я боюсь, — рыдала она. — Я не хочу оставаться с ним в одной комнате.
Максим молчал. Когда Лиза подбежала к нему, он поднял глаза, и ей показалось, что легкая усмешка скользнула по его лицу.
— Что ты с ней опять сделал? — Лизе вдруг стало страшно. Это был какой-то бесформенный страх, казалось, он окружал ее со всех сторон.
— Что он у тебя, свихнулся? — Варвара настороженно оглядела дочку. Но та лишь всхлипывала и прятала лицо. — Что вообще происходит, Лизавета?
Лиза растерянно поглядела на нее. Она не знала, что происходит, но какой-то обособленный тихий голос в глубине сознания упрямо подсказывал ей, что надо делать.
Она пошла в прихожую и стала натягивать куртку.
— Извини, Варька. Пойдем мы.
— С ума сошла. — Варвара загородила ей дорогу. — Ты погляди, что на улице творится!
За окном лил тяжелый, нескончаемый дождь. Там, за его завесой, автомобили и случайные прохожие казались бледными, размытыми тенями.
Но Лиза подхватила сумку, сняла с крюка Максимкину куртку и решительно двинулась в комнату.
— Да погоди ты! — Варька так дернула за ремень сумки, что тот порвался. Сумка упала на пол, и пачки денег рассыпались по паркету.
— Лизка, — Варвара так и застыла, вытаращив глаза, — откуда такие деньги? Ты что, ограбила кого-нибудь? Убила?
Нервы у Лизы не выдержали.
— Это Андрюшкины деньги, — устало сказала она. — Я не стала бы из-за… — и, заметив на лице Варвары тяжелое, липкое любопытство, упала на колени и толкнула пачки к ней. — Бери! Ради Бога, бери все! Только молчи…
— Да ты что, Лизавета! — Варвара тоже опустилась на колени и обняла ее за плечи. — Ты, похоже, совсем свихнулась. Ну, успокойся… Не знаю, что там у тебя стряслось, но все уладится… рано или поздно. Нельзя тебе сейчас уходить… куда ты пойдешь? В таком состоянии… Придумаем что-нибудь. А малого мы сейчас в спальню отведем — пусть один посидит…
— Не знаю, — растерянно проговорила Лиза. — Мне почему-то кажется…
Резкий звонок в дверь прервал ее на полуслове.
— Кто там? — встрепенулась Варвара.
— Милиция, — раздался голос за дверью, — откройте.
Избегая смотреть на Лизу, Варвара отперла дверь.
«Вот, значит, как», — отрешенно подумала Лиза.
За дверью стояли двое в форме.
— Вы — гражданка Панина? — спросил один из них. — Пройдемте.
Почему-то она испытала облегчение — словно все наконец-то кончилось и ей не надо больше скрываться, не надо бояться. Все, что могло случиться, уже случилось.
— Хорошо, — сказала она. — Я готова.
«Наверное, нашли Стаса. Но откуда они узнали, что я здесь?»
И вновь взглянула на Варьку. Та стояла, по-прежнему отводя глаза.
«Значит, она, — подумала Лиза. Она не испытывала ни ненависти, ни отвращения — только ужасную усталость. — Видимо, заглянула в сумку еще ночью, пока я спала».
Она шагнула к тем двоим.
— Мальчик здесь? — спросил один из них Варвару.
Та молча кивнула.
Он прошел в комнату и вышел, ведя за руку Максимку. Тот спокойно шел рядом. Лицо его ничего не выражало.
— Господи, — встрепенулась Лиза, — он-то тут при чем?
— Собирайтесь, — повторил милиционер.
Они прошли мимо неподвижно стоящей Варвары и разбросанных на полу пухлых пачек, даже не взглянув на них.
Лифт вызывать не стали — спустились по лестнице, и стена дождя обрушилась на них.
Машина стояла у подъезда. Обычная черная машина. Шофер дремал за рулем. Увидев их, он встрепенулся, включил мотор.
— Поехали, — сказал один из милиционеров, вталкивая Лизу в кабину.
И машина поплыла по улице, точно черная лодка, раздвигая потоки воды.
Она ожидала, что ее вновь повезут в то же самое отделение милиции, где она была вчера утром, но, к ее удивлению, машина выехала на Калужское шоссе и помчалась по направлению к Окружной.
— Куда мы едем? — спросила Лиза. Недоброе предчувствие шевельнулось в ней.
Сидевший рядом с ней человек не ответил.
Она беспомощно оглянулась и вдруг кинулась на шофера, пытаясь оторвать его руки от руля. Конвойный ударил ее — несильно, но достаточно, чтобы она откинулась на сиденье.
— Тихо сидеть, — сказал он.
Она вновь отчаянно дернулась, и тут ей в бок уперся ствол пистолета.
Мимо мелькали рощи, затянутые стоячей водой, размытые в пелене дождя огоньки, козырек пустой автобусной остановки…
Наконец машина свернула и покатила по мокрому асфальту к какой-то низкой постройке за глухим забором. Железные ворота отворились, и автомобиль въехал внутрь. Пистолет вновь уперся в бок Лизе.
— Выходи, — сказал сопровождающий.
Она вышла.
Второй сопровождающий выбрался следом, держа за локти Максимку.
Внутри за оградой был густой сосновый лес, и даже сейчас, в дождь, чувствовался острый свежий запах, исходящий от мокрой хвои. Постройки, затерявшиеся среди зелени, казались бы каким-то санаторием или домом отдыха — низкие белые корпуса, сияющие новенькой штукатуркой, — если бы не отсутствие террас и балконов, без которых не обходится ни один дом отдыха. Окон на новеньких фасадах тоже почти не было.
Они пошли по дорожке в свете фар, который превращал льющиеся с небес потоки в струи жидкого огня. Входная дверь бесшумно распахнулась им навстречу, хотя Лиза не видела ни одного встречающего. Они вошли в темный проем, и в нем тут же зажегся свет — унылый больничный коридор, в который выходило несколько одинаковых дверей. Лиза обернулась, пытаясь освободиться от хватки конвойного, но тот с легкостью завел ей руку за спину, и колени у нее подогнулись от внезапной дурноты и слабости.
Подталкивая Максимку, сопровождающий открыл одну из дверей и завел туда мальчика.
— Пустите его! — отчаянно закричала Лиза, выйдя наконец из оцепенения. — Пустите! Да что вам всем от нас нужно?
Но двери уже закрылись, и она со своим спутником осталась в пустом коридоре.
— Пройдемте, — сказал тот по-прежнему официальным тоном.
Все еще удерживая за вывернутый локоть, он слегка подтолкнул Лизу по направлению к еще одной двери. Свободной рукой достал из кармана ключ — из тех, которыми пользуются проводники железнодорожных вагонов и врачи в психбольницах, — и отворил двери. Перед Лизой предстала пустая унылая комната с застеленной кроватью и единственным окном, которое располагалось где-то под потолком.
Без всякого усилия сопровождающий втолкнул ее в комнату, но, стоило ему выпустить ее локоть, как она тут же упала на колени. Ноги отказывались служить ей.
Конвойный сделал шаг назад, переступая порог, и дверь за ним захлопнулась.
* * *
Вот уже несколько часов Павел болтался вокруг собственного дома. Он и сам не знал, чего он, собственно, ждет, на что рассчитывает — обнаружить у себя на квартире засаду или, наоборот, не обнаружить ее. Он напряженно всматривался в быстро темнеющий сумрак за окнами, но в квартире ничто не менялось. Ни луча фонарика, ни огонька сигареты.
«Наверняка засада», — подумал Павел.
Но какая-то часть его рассудка упорно отказывалась в это верить. Он уже несколько раз звонил сам себе и напряженно ожидал, что за этим последует… никакой реакции. Внутри тоже никто не реагировал — трубку не поднимали. Он так устал, что хотел только одного — оказаться где-нибудь, где можно будет лечь и хорошенько выспаться. А заодно и привести в порядок спутанные мысли — события последних недель казались ему нереальными, точно он не слишком внимательно просмотрел какое-то путаное кино. Чтобы выработать хоть какой-то план действий, нужно было полностью поверить в происходящее, но именно это разум и отказывался делать.
Наконец он решился. Осторожно вошел в подъезд и вызвал лифт. Убедившись, что в кабине никого нет, он быстро захлопнул дверцы и нажал на кнопку верхнего этажа, кинув на всякий случай быстрый взгляд в холл. Но там было пусто. Оказавшись наверху, он осторожно огляделся и начал спускаться вниз по лестнице, каждую секунду ожидая наткнуться на какого-нибудь соглядатая. Никого… словно и не было ничего.
Он потоптался у двери своей квартиры, прислушиваясь. За дверью было тихо. В глазок снаружи ничего нельзя было рассмотреть — разве что абсолютную тьму, царившую внутри. Он вставил ключ и осторожно повернул его в замке. Дверь подалась, и он оказался в темной прихожей, откуда не доносилось ни единого звука. Павел устало прислонился к стене и, переведя дыхание, привычно потянул руку к выключателю. И застыл на месте: в комнате неожиданно раздался слабый шорох. Чуть слышный словно кто-то невидимый нетерпеливо шевельнулся.
