— Ты и говорить-то стал как уголовник! Не ожидал от тебя!.. Пусть — мораль. Но есть еще уголовный кодекс!
— Не, Володь, нету. Кончился. Ну, на самый крайний случай, если вдруг когда-то и как-то «нормализуется», — в чем я лично сильно сомневаюсь, — объявят амнистию, делов-то. Первый раз, что ли? Ты, Володь, историю хорошо знаешь? Всегда и везде так было. Взять, хотя бы, последнюю чеченскую компанию…
— Олег! Я не хочу с тобой дискутировать, это неуместно! Но то, что вы делаете — отвратительно и…
— Володь! Делай сноску: «Отвратительно с моей точки зрения», — не надо за всех расписываться. Тушенки хочешь? Йогуртов возьмешь коробку? Третий день жрем, не лезут уже…
— …
— Мы завтра уезжаем. Мы с Людой. Ты старшим по подъезду остаешься. Ну, тебе не привыкать, вы ж порядок уже наводили. Ну и… Все же… Ну, мы соседи, давно друг друга знаем…
— Володь, что за преамбулы? Что сказать-то хотел? Только давай без экскурсов в моральные дебри, я там лучше ориентируюсь, поверь!
— Ключи, как обычно, пусть у вас остаются.
— Не вопрос, Володя, как всегда. Кота забираете?
— Куда ж без него…
— Ну, счастливо. Консервов возьмешь?
— Нет, я сказал уже.
— Ну гляди. О! Бензина возьми канистру! У тебя есть ведь пустая? Давай, я…
— Нет, Олег! Это принципиально!
— Ну, если так… Счастливо вам.
* * *
Толик:
— Брат, надо не размениваться на ларьки, а ехать на оптовку. Один контейнер с оптовки — если знать, который брать — обеспечит нас жратвой года на два-три. Ты представляешь себе здоровенный контейнер, полностью набитый крупами, макаронами, горохом, фасолью?…
— Да… Эти тупорезы, сейчас ломающие банкоматы и сейфы в банках, не понимают, что будет настоящей ценностью…
— Ну так что?
— Толян… Это конкретный грабеж. Если «шоппить» уже брошенное — это одно, то…
— Че ты ломаешься как институтка на революционном крейсере? Это законно.
— Хм?… Обоснуй…
— Не вопрос. Ты сам говорил: писаные законы отстают от действительности. Ты сам говорил — парадигма сменилась. Ты сам говорил: сейчас твое будет только то, что ты можешь защитить. Вот мы и съездим, посмотрим, кто что из торгашей может защитить — а, следовательно, что кому принадлежит по праву. Или не принадлежит, и пользуется он этим незаконно!
Толик довольно засмеялся, сформулировав такую сложную мысль. Олег с удивлением посмотрел на брата:
— И ведь не оспоришь, а?…
— Ну дык!
Судьба «оптовки» была решена.
* * *
Выспаться не удавалось и ночью. Дежурить на дверях по очереди приходилось и нам, мужчинам. Однажды в полночь нас поднял непонятный зуммер, — так у нас не звенел ни один мобильник. Спали у Толяна, кто на чем.
Мама накануне заявила, что «беспокоится за сына и никуда его не отпустит». Как-то это прошло… Говорила-то она «с нажимом», а мы отреагировали просто, без рефлексий, — просто не обратили внимания на ее слова. Даже я не стал спорить и препираться, — я слишком уставал на этой мародерской работе. Одна поездка «на оптовку» чего стоила, когда нам пришлось «расчехлять стволы», а батя вновь перевоплотился в «бывалого урку», за которым, казалось, стоит целая банда с тачанками. На раз прокатило, хотя батя потом плевался:
— «Это не собственники, не коммерсы — а слякоть какая-то! Лауреаты премии Дарвина! Ну как можно повестись на такой развод и без звука отдать продукты, когда невооруженным взглядом видно, что вскоре это будет самая главная ценность — ведь посевной-то не проводилось, нечем! Ну как люди могут так-то вот жить одним днем!»
— Пап, — говорю, — Так что, им надо было на стволы идти?
— Ну, не знаю… Но не отдавать так легко свое, заработанное! Даже и не получив по морде…
— Видать, не свое.
— Вот и у меня такое впечатление. Но могли бы хотя бы по морде получить, не сразу же сдаваться? Мы вот в 90-е…
— А ты бы стал — по морде?
— В том-то и дело, что и скорее всего не стал бы… А тут — вступает в силу второй юридический закон Новой Парадигмы: «Если ты что не можешь защитить — то оно тебе и не принадлежит!» Если человек не рвется защищать «свою собственность» — значит, это и не его. Юридически выверенная формулировка, можно сказать…
— Так мы «по закону» брали?
Толян: — Ну да. По новому. Самому правильному. «Что мое — то мое, что твое — то наше!» Хы. И вообще, хватит разводить обоснования, работать давай!..
Зажужжал зуммер.
Спросонья я ничего не мог понять, подорвался искать мобильник, удивляясь, что за незнакомый сигнал. Батя уже был на ногах, судя по всему, он тоже не сразу въехал в ситуацию. Наконец сообразил:
— Ах ты ж, твою-то мать!!.. Толян, вставай — нас грабят!
Проснувшийся Толик выглядел свежаком, как будто и не ложился, сходу ответил:
— Ну дык, оно и неудивительно. Экспроприация экспроприаторов, только по второму кругу. А где, стесняюсь спросить, нас грабят?…
— В подвале!
Торопливо одеваясь, батя информировал нас:
— У нас же полный наш подвал провизии! Да, не знал? Ясно что не знал, я ж никому… Володин подвал. Васильченки. Вот в этом вот, в первом подъезде. Не знал? Да, есть подвал, и в нем эти… сарайки. В Сибири их называют «стайки». Их мало там, всего штук двадцать, там вообще-то щит электроснабжения дома, и всякая сантехническая мура — рядом с подвалом продмага, в котором мы прятались. И сарайки эти — это самодел, я полагаю. Не для всех, а для аксакалов. Володя-то тут давно живет, еще со дня строительства Башни, вот и у него есть сарайка. Только забитая всяким хламом. Я полгода назад у него ключи выпросил… Дверь новую заказал, повесил. Замок, само собой. Стеллажи там сделал. До потолка. Хлам евонный я, честно говоря… Втихаря… Да и не было там ничего ценного, все-провсе баксов на триста, в старых ценах. Ну и вот.
— Что «вот»?
— Вот — жужжит! Я там на дверь сигналку поставил, с выводом на беспроводный дверной звонок — вещь китайская, дешевая — но, как видишь, полезная, на триста метров сигнал посылает. Я уж и забыть успел, как он жужжит, сразу не понял… Но с собой оконечник всегда ношу. Видишь… Не, Серый, ты дуру свою не бери… И вообще сзади держись. Так, Толян, спокойней — там замаскированная сигналка, «они» не знают, что мы в курсе. А что, надо было паровозный ревун поставить?…
Мужик «на подъезде», дежурный на входной двери, оробело уставился на нас:
— Здрассьте… А вы чего?
— Воздухом дышим! Че дверь не заперта?
— Жилец уезжает… С тридцать второй. Пакуется.
— А че ночью?
— Не знаю…
— А я — знаю! Где он сейчас?
— Пошел, из подвала, говорит, что-то загрузить надо…
