— Пусть попробует! Семью под нож, его самого на медленном огне изжарят! А прежде я ему яйца отрежу и заставлю сожрать!
Обер‑колонель выслушал эту тираду с каменным лицом. Судя по виду, Киру он поверил. И Вильдергу лучше поверить тоже. Во избежание страшной перспективы.
— Я переговорю с ним, — вставил Вернер. — Он даст согласие. И молчать будет. Это не в его интересах.
— Точно, — хмыкнул Герман и покосился на друга.
Кирилла иногда заносит, но в целом он прав: предательство прощать нельзя!
Выбранные ротмистрами солдаты явились, как и было приказано, к конюшне у штаба батальона. Здесь их и нашли наемники.
Герман кивнул Бертому и с любопытством посмотрел на капрала Мирта. Среднего роста, мускулистый, с длинными руками и широкими кистями. Лицо обожжено солнцем и ветром, глаза чуть прищурены. Капрал был в обычной полевой форме, из оружия только сабля и кинжал.
— Вы знаете, кто мы? — спросил Герман.
Солдаты кивнули.
— Вам уже сказали, что за задание и какие награды ждут?
Опять два кивка.
— А теперь забудьте об этом! Наша главная задача — добраться живыми до края Степи. Остальное не так важно. Мы поедем с караваном Вильдерга, вы его должны знать.
— Знаем, господин советник, — ответил Бертом.
— Отставить советника! — скомандовал Ветров. — Мое имя Герман, моего друга зовут Кирилл. Обращайтесь к нам по именам, никому не надо знать, кто мы и откуда.
— Ясно. Я хотел сказать, что караваны не ходят до конца Степи.
— Я знаю… Стоп! Что ты сказал?
— Караваны доходят только до оазиса Белый, — пояснил сержант. — Дальше им хода нет. Степняки запрещают. Вернее, поселенцы.
— Так степняки или поселенцы? — уточнил Кир. — И почему?
По словам солдат, караваны торговцев и перевозчиков действительно доходили только до оазиса Белый. За ним начиналась запретная земля. Степняки внимательно следили за табу и строго наказывали тех, кто хотел проникнуть туда.
Точной причины такого запрета толком никто не знал, но торговцы полагали, что все дело в элементарном желании степняков не допустить любые контакты Хартемена с побережьем. Ясно, что кочевники и поселенцы торговали с живущими у моря. Они перепродавали привезенные оттуда вещи, но говорили об этом весьма неохотно. Так же ясно, что и товары Хартемена попадали на побережье. Видимо, по завышенной цене.
Прямая выгода от такого положения дел видна невооруженным глазом. А так как Хартемен не имел возможности проложить дорогу силой, все мирились с запретами.
— Сколько от оазиса Белый до конца Степи? — спросил Кир.
— Приблизительно девяносто лиг, — ответил Бертом. — Но это неточно.
— Может, чуть меньше, — вставил Мирт. — Я один раз был там. Во второй год службы. Командование посылало трех солдат с караваном перевозчиков под видом охраны. Нас тогда на границе не знали, купцы не возражали. По словам одного парня, сына бека кочевья, они доходили до границы Степи. Там была какая‑то огромная стена, перегораживающая дорогу. К стене не пошли. Почему — не сказал.
Наемники переглянулись. Это что‑то новенькое.
— Великая побережная стена, что ли? — хмыкнул Кир. — Восьмое чудо света!
— Очень может быть, — не поддержал веселья друга Герман, — защита от степняков. Построили когда‑то…
— Брось. С китайской‑то до сих пор не разобрались, то ли афера, то ли подделка поздних веков. Вон, кто‑то додумался сказать, что ее вообще в середине двадцатого века построили. А здесь‑то откуда такая стена?
— А? Да хрен с ней! — махнул рукой Герман и повернулся к солдатам: — Словом, вы поняли, что от вас требуется. На сборы вам час. Сами решайте, что брать и сколько. И ждите нас в казарме. Мы уточним, когда уходит караван. Ясно? Идите!
Бертом и Мирт отдали честь и поспешили к себе. Герман посмотрел им вслед и спросил Кира:
— Как думаешь, не подведут?
— Поживем — увидим, — пожал плечами тот. — Во всяком случае, они похожи на опытных солдат. Да и Вернер с ротмистрами врать не станут. В конце концов, их задача проста — помочь нам миновать Степь. Дальше уж сами.
— Сначала доживем до этого «дальше», — вздохнул Герман. — Потом и говорить будем. Пошли. Надо решить вопрос с караваном.
Видимо, обер‑колонель имел хорошие рычаги давления на перевозчика и умел ими пользоваться. Во всяком случае, никаких возражений со стороны Вильдерга не последовало. Он сразу дал согласие на присутствие в караване четырех посторонних людей. И даже сам придумал им легенду: новые компаньоны и их охрана.
Кир хотел было провести дополнительную беседу с Вильдергом на тему опасности распускать язык и возможных последствиях такого легкомыслия. Но Вернер отсоветовал. Мол, не стоит запугивать больше необходимого. Перевозчик и так услышал порцию обещаний, с него хватит. Каким бы он ни был лгуном и ловкачом, его семья, дом и богатства оставались в Хартемене.
Немного подумав, наемники согласились. Вернеру виднее.
— Я показал Вильдергу наиболее безопасный маршрут с учетом последних данных. Вам дам карту Степи, на ней указаны все дороги, кочевья, оазисы и подходящие места для ночевок, — пообещал обер‑колонель.
— Благодарю, это хороший подарок, — кивнул Герман.
— И напоследок совет. В Степи верить нельзя никому. А удара следует ждать отовсюду. Даже в оазисе. Слишком много людей пропало в Степи, слишком многие погибли только из‑за того, что теряли бдительность или доверяли кочевникам.
— Совет хорош. И мы ему последуем.
Вернер пожал им руки.
— Караван скоро выходит. До границы вас проводит рота Бреганна, а уж дальше сами.
— Спасибо, Бас, — назвал обер‑колонеля по имени Герман. — Желаю разделаться с кочевниками как можно быстрее. И успеха на новом посту. Отправь королю сообщение, что мы вышли. Пусть ждет новостей. Уж хороших или плохих — как выйдет.
Вернер проводил их до крыльца, немного постоял, глядя вслед, потом развернулся и пошел обратно, по пути кликнув адъютанта. Пора выезжать в штаб полка и начинать подготовку к операции.
Над поселком висел многоголосый гул. Крики команд, ржание лошадей, скрип колес, лай собак, звон стали, громкие удары кузнечного молота.
Среди всей этой суеты сборы нескольких человек прошли незамеченными. Бертом и Мирт оседлали и навьючили лошадей и ждали наемников у торцевой стены казармы, где была коновязь. Здесь сновали еще с десяток человек: кто готовился к выезду, кто только прискакал и снимал седла с потных крупов коней.
