– Сожалею, но не могу выполнить ваше пожелание. Она враг нации, и это дело службы безопасности, а не военных.
Хории пришлось уступить.
Сидя на металлическом стуле в помещении склада, превращенном в тюремную камеру, Луи Сниман наблюдал за Ханной Брувер, которая переходила от одного заключенного к другому, говоря со всеми по очереди. Сниман разглядел кровоподтеки на ее лице.
Заметив взгляд священника, она подошла к нему.
– Хеэр Сниман.
– Вроу Брувер, – кивнул Сниман. – Пожалуйста, простите, что я не могу встать.
Брувер улыбнулась одним уголком рта.
– Вообще-то когда мы с вами обсуждали роль женщины в обществе, то, очевидно, имели в виду нечто совсем другое.
– Как мой сын? – спросил Сниман, будучи не в силах скрыть тревогу.
– У Яна и Наташи все прекрасно. Рауль говорит, что Ян – превосходный молодой офицер, и вам будет приятно услышать, что он порядком досаждает маньчжурам.
– Слава Богу. – Сниман обратил внимание, что остальные заложники прислушиваются к их разговору. Он с довольным видом откинулся на спинку стула. – Благодарю вас, вроу Брувер. Как вы себя чувствуете?
Брувер скорчила гримасу.
– Полковник Суми старался не оставлять следов. К тому же он спешил. Подозреваю, что этим я обязана адмиралу Хории. – Самой худшей пыткой был электрошок, и ее руки конвульсивно дернулись. – Могу я что-нибудь для вас сделать, хеэр Сниман?
– Да. Пожалуйста, убедите этих дикарей вернуть мне инвалидное кресло.
– Посмотрю, что мне удастся.
Любопытство все-таки одержало верх в Снимане.
– Почему вы здесь?
– Адмиралу Хории нужны заложники.
– Интересно, ценой какой информации можно купить вашу свободу?
Брувер села, смахнув с пола пыль.
– Даже если бы они спрашивали меня только о втором имени моего мужа, и то эта цена была бы слишком высокой. Нам нужно остановить торговлю информацией.
– Это торговля с дьяволом.
– Если ее не прекратить, мы потеряем последние шансы на свободу. Для этого я и прибыла сюда. Конечно, это звучит немного мелодраматично в устах женщины, сидящей на бетонном полу.
– Понимаю, – промолвил Сниман.
– Возможно, вы и в самом деле понимаете, хеэр Сниман. Полагаю, они расстреляют нас через несколько дней.
– Все в руках Божьих.
– Как всегда.
Сниман внимательно посмотрел на нее.
– Вы серьезно? Не знал, что вы верующая.
Брувер хитро улыбнулась.
– Разве святой Павел не говорил, что женщинам в храме следует помалкивать?
– Напомню об этом в следующем письме к вам. Вы очень похожи на вашего деда. Почему вы так добры ко мне?
– Ну, в Писании сказано…
– «Если твой враг голоден, накорми его; если он испытывает жажду, напои его; сделав так, ты посыплешь раскаленным пеплом его голову», – закончил за нее Сниман. – Знаете, в течение долгих лет я ненавидел вас, Бейерса и Верещагина и не мог понять, почему Бог позволил существовать такой жалкой развалине, как я.
Сниман, подняв одеяло, прикрывавшее его высохшие ноги, показал их Брувер.
– Я забыл, что глупость Бога во сто крат разумнее людского ума. Теперь я знаю, что Он спас меня для того, чтобы хоть один африканер был избавлен от того места, которое сейчас занимаю я. Хочу сказать вам, что я вас простил и молю простить меня.
Брувер отвернулась, чтобы не видеть слез в глазах Снимана.
– В послании к Ефесянам сказано: «Всякое раздражение и ярость, и гнев и крик, и злоречие со всякой злобою да будут удалены от вас; но будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас». – Брувер посмотрела на других заключенных. – Возможно, нам всем следует помолиться.
Некоторые из заложников, слышавших их разговор, были освобождены тем же вечером. Двое нашли в себе смелость отказаться от помилования и были уведены из склада. Известия о Ханне Брувер быстро распространялись, как и было задумано.
Хенке и Малинин представили на рассмотрение обдуманный ими план действий.
– Мы с Юрием работали изо всех сил, – признался Хенке, – но одну проблему нам решить не удалось. Я говорю о 9-м штурмовом батальоне.
– В поле их электромагнитные орудия могут стереть нас в порошок, – заметил Харьяло, просматривая план. – Но если мы не выйдем из убежища и не бросим им вызов, они возьмут в заложники уже сотню тысяч. В лучшем случае мы попадем в безвыходное положение, в худшем получим бойню.
–. Может, они оставят нас в покое, если их вежливо попросить? – предложил Ханс Кольдеве.
Но настроение у всех было мрачное, и никто не улыбнулся.
– Вы уверены, старший сержант? – строго спросил командир службы связи адмирала Хории своего подчиненного.
– Взгляните на карту, достопочтенный майор. Сигналы, которые мы перехватываем, длятся около двух секунд и повторяются четыре раза в день.
Карта была соединена с сетью геосинхронизированных наблюдательных спутников. Каждый сигнал, зафиксированный имперцами, появлялся на ней в виде белого креста.
– Было бы печально, если бы это оказалось еще одной приманкой, Моги, – заметил майор.
Старший сержант Моги был вне себя от радости из-за сигналов, перехваченных в «долине вулкана», пока кто-то не напомнил, что до сих пор все проявления активности людей Верещагина оказывались ловкими трюками.
– На сей раз мы абсолютно уверены, достопочтенный майор. Мы отмечали передвижения отдельных лиц из войск противника последние полтора дня.
– Странно, что Верещагин приказывает своим людям давать сигналы с такими регулярными интервалами. Вы смогли их расшифровать?
– Нет, достопочтенный майор. Верещагин, по-видимому, модифицировал персональную радиоаппаратуру. Мы перехватываем последовательности чисел, но не можем в них разобраться. Тем не менее нам удается каждый день четырежды фиксировать местонахождение свыше двухсот персональных радио.
Внезапно на карте появились вспышки света. Моги уставился на верхний участок долины Оранжевой реки, усеянный белыми крестиками.
Как было условлено заранее, корвет «Аякс» лениво выполнял маневр скрытного возвращения на Зейд-Африку на полушарие, противоположное континенту Акаси.
Командир корабля, лейтенант Детлеф Янковски, возился с сенсорами.
– Должно быть, за время нашего отсутствия произошло немало интересного. На орбите полно кораблей.
– Надеюсь, что все в порядке. Не знаю, как вы, а я собираюсь первым делом заказать обед из пяти блюд в горячей ванне, – отозвался первый артиллерист, младший капрал Николай Серый.
Во время мятежа, когда фрегат «Граф Шпее» был вынужден принять на борт большой платиновый куб, содержащий ядерное устройство, фрегат и два корвета – «Ахилл» и «Эксетер» – были уничтожены в мгновение ока.
