Многочасовое компьютерное моделирование показывало, что звездолеты должны были выдержать эту кратковременную импульсную нагрузку. Только в том-то звездолете надо было усилить то и то, а в том – то и то.
Но все это проходило при безукоризненной синхронизации всего процесса: включение одного двигателя, включение другого, подрыв атомного заряда. Несогласованность в десятитысячные доли секунды грозила катастрофой. Или звездолет будет разрезан пополам при запаздывании включения второго гипердвигателя, или он вынырнет в атмосфере Суримы на недопустимых двадцати – двадцати пяти километрах в секунду, или… или развалится от этого гигантского «тпру» – компьютерное моделирование никогда не могло точно описать реальный физический процесс.
– Другого выхода нет, – подвел итог спорам Матрул ДарВул. – Будем рисковать. В противном случае мы рискуем потерять главное – нашу планету. Единственную нашу планету.
И риск, тщательно выверенный риск удался. Компьютеры в главных штабах челов и фролов могли облегченно «вздохнуть» и вытереть «пот» со своих «электронных лбов». Точнее, могли немного расслабиться разработчики этого уникального рейда. По крайней мере, погоны с них не сорвут. Наградят? Это зависело, естественно, от результатов рейда, от людей, стремительно пронесшихся сто двадцать тысяч световых лет, чтобы с громовыми раскатами, возникающими при преодолении звукового барьера, свалиться на голову врага.
Сильный толчок прижал Андрея к спинке сиденья – включился твердотопливный ускоритель, выбрасывающий десантный бот из крейсера. По крутой баллистической орбите он устремился вниз, где в эти секунды разверзся настоящий ад – практически одновременно, на площади несколько тысяч квадратных километров взорвалось две сотни мощных термоядерных зарядов.
В огне термоядерного синтеза сметались дома, лазерные башни противокосмической обороны и многое, многое другое, чем обычно цивилизация украшает поверхность планеты. Плавилась сталь, трескался бетон, мгновенно испарялась человеческая плоть.
По идее, это был смертельный удар, но в этом надо было еще убедиться. Убедиться в том, что уничтожено все оборудование, предназначенное для производства нового оружия – гиперпространственной бомбы. Уничтожена вся документация на нее, а самое главное, уничтожены люди, занимающиеся разработкой этого смертельно опасного оружия. И поэтому в разверзшийся ад ринулись десантные боты. Формулировка задачи для десанта была предельно проста – уничтожить все.
Вся площадь, где располагался Центр по разработке гиперпространственной бомбы, была разбита на квадраты. А каждый квадрат был закреплен за одной из групп десанта. За группой, куда входил Андрей Кедров, был закреплен квадрат в западной части Центра – несколько строений, расположившихся около небольшой реки.
Толчок, скрежет под днищем – десантный бот приземлился. Тут же распахнулись люки и яркое пламя пожара, приглушенное светофильтром шлема, ударило по глазам.
– Пошли! – в наушниках прозвучали слова командира группы командора пятой степени Дармира ДарСонтурока.
Через полминуты Андрей уже стоял на каком-то крошеве бетона. Сильный жар, исходивший от всего, проникал даже через десантный костюм повышенной защиты. Полоска индикатора счетчика радиации, выведенная на внутреннюю сторону шлема, стояла перед глазами преграждающим красным шлагбаумом – «за бортом» беззвучно бушевали смертельные десять тысяч рентген.
«И оно мне надо», – в который раз задал землянин себе этот вопрос.
«Слава Великому Мортону! Получилось!» – Главный командор с облегчением смотрел на экран монитора.
Крейсер «Альтия» вышел из гиперпространства целым и невредимым. Только вместо привычной черноты космоса, украшенной блестками звезд, монитор полыхал ярко-красным, слепящим светом. Десять километров в секунду в плотной атмосфере – это вам не шутки. Окутанная раскаленной плазмой, «Альтия» неслась к близкой поверхности планеты. Но бортовой компьютер действовал безукоризненно. Едва очнувшись после вынужденного своего «сна» в гиперпространстве, он принялся за неотложную работу – спасение корабля и атаку на Суриму. Причем обе эти задачи были равноценны.
Миллисекундная пауза – экспресс-опрос всех систем корабля и тут же первый управляющий электрический импульс – замкнулось несколько реле и сработал инициирующий заряд, запуская два тормозных двигателя. Тысячетонная махина звездолета вздрогнула. И тут же по другой цепи управления прошла команда на пуск четырех ракет с ядерными боеголовками. Прицеливаться некогда, стрельба по площадям. Зачищать будет десант. Десант… Еще одна команда – и бахнули три твердотопливных ускорителя, вышвырнувших вниз, туда, где разгоралось атомное пекло, три бота, под завязку набитые людьми.
А тормозные двигатели клокотали на полную мощь, гася бешеные десять километров в секунду, прессуя оставшихся в звездолете людей в спинке кресел. На полную мощь, подвывая, работали насосы системы охлаждения. В огненном ореоле, сам испуская два мощных столба пламени, выстреливая из себя ракеты и другие корабли, крейсер «Альтия» несся, нет, уже опускался на раскаленную, расплавленную поверхность Суримы.
Превозмогая навалившуюся тяжесть, Матрул ДарВул не сводил глаз от монитора, на котором выводилась вся информация. Первая секунда полета после выхода из гипера была просто ужасной. Крейсер с маху проглотил почти пять километров высоты из имеющихся у него в запасе пятидесяти. Дальше пошло веселее. Ушли на цель ракеты, отстрелились десантные боты, уменьшающие массу звездолета, помогая его двигателям затормозить несущийся вниз космический экспресс. Словно испугавшись, что ему не хватит высоты и он разобьется вместе с создавшими его людьми, компьютер еще сильнее взнуздал тормозные двигатели.
«О, Великий Мортон, двадцать пять единиц перегрузки!» – превозмогая боль, разлившуюся по всему телу, а особенно в глазах, превратившихся в два стальных шарика и стремящихся провалиться куда-то внутрь черепа, командор смотрел на число, вспыхнувшее прямо в центре экрана.
Взвизгнула сирена предупреждения лазерной атаки – какой-то уцелевший лазер противокосмической обороны исхитрился все же достать крейсер своим лучом. Но защитные экраны, плюс толстенный слой раскаленной плазмы, бушующий за корпусом крейсера, с легкостью поглотили этот луч.
– Высота двадцать километров. Скорость три с половиной километров в секунду, – доложил компьютер. Занятый по самое «горло», электронный мозг, задействовав до последнего бита свою оперативную память, все же не забывал о людях.
