— Я знаю, Эндрю, но этот фонарик особенный, он нужен для другого.
— Для чего же?
— Я показываю им фокусы. Хочешь, тебе покажу?
— Нет, не хочу, — отказался Эндрю.
— Точно? — не отставала Тилли. Ей казалось несправедливым, что раньше она так легко дурачила этого Эндрю, а теперь он смотрел на нее, как на неуравновешенную дурочку, и внимательно следил за ее действиями. Он раскрыл ее!
— Ты раскрыл меня, да?
— Что, мисс Юргенсон? — спросил Эндрю, пятясь в сторону своей комнаты, тогда как Тилли на него наступала.
— Я говорю — ты понял мои намерения, да? Ты догадался, что я хочу вырубить тебя, подлый робот?!
Мысли Эндрю путались. В смысле команды. Датчики шумели, информация поступала обрывками, а еще эта… этот управляющий объект второго уровня…
— Тилли, давайте продолжим этот разговор позже. Я заархивировал его, так что мы начнем с этого же места, а пока — извините, мне пора на техобслуживание.
Тилли заметила смятение на лице робота. Он мог в любой момент сломаться, вот тогда появится возможность решить проблему окончательно.
Тилли по-волчьи ощерилась и включила шокер. Теперь только вперед!
— Мисс Юргенсон, остановитесь, я иду в свою комнату! — сказал Эндрю, останавливаясь в коридоре.
— Ты не смеешь мне указывать, где мне останавливаться в моем доме, ты, магазин электротоваров! — продолжала давить Тилли. Ей казалось, что она побеждает, вон как бегают его зрачки, значит, он перегревается! Значит, он на пределе!
— Ты достала меня, тупица! Я что, неясно выражаюсь?!
— Че… чего? — промямлила Тилли.
— Пошла вон отсюда!
Эндрю вскинул руку, указывая в сторону лестницы, да так яростно, что весь запал Тилли улетучился. Даже папа, когда ее ругал, делал это как-то мягче. Пришлось отступить.
Эндрю закрыл дверь и впервые за время пребывания в этом доме запер ее на задвижку.
Он даже не заметил, что сделал это, все произошло само собой. Потом лег на топчан и какое-то время смотрел в потолок, пытаясь переключиться на тестирующую программу, однако ничего не получалось. Эндрю перебирал один ключ за другим, пытался запускать программы из аварийного режима, но тщетно. Тогда он решил подождать, когда блок реактивации сам перезагрузит его, и закрыл глаза.
Снова замелькали двери в знакомом коридоре, казалось, что каталка мчится с огромной скоростью и скоро врежется в стену, однако Рекс уже не боялся этого, он помнил, что такова реакция на новые лекарства, которые ему вводили.
Благодаря им он все лучше чувствовал свои мышцы, у него окрепли челюсти и он научился есть сырые овощи.
Это были новые, неведомые прежде ощущения.
Ощущение стремительного полета по коридору исчезло так же быстро, как и появилось. Рекса завезли в новый кабинет, где ему ни разу не приходилось бывать. Здесь не было аппаратуры и тренажеров, и поначалу он подумал, что это лишь проходная, но возле окна стоял стол, а за ним сидел седоватый мужчина с внимательным и умным взглядом.
Женщина, катившая коляску, ушла, и Рекс остался с незнакомцем один на один.
— Ну здравствуй, — сказал тот. — Меня зовут доктор Грей. А как зовут тебя?
Рекс хотел сказать, что его зовут Рекс, но вместо этого ответил:
— Джордж…
— Мне показалось, тебе не нравится это имя, я прав?
— Да, не нравится, — признался Рекс.
— А какое имя тебе нравится? Как бы ты хотел, чтобы я к тебе обращался?
— Старина… Рекс…
— А кто так называл тебя? Кто говорил тебе — старина Рекс?
— Капрал Хутт…
— Капрал Хутт? А кто он?
— Я не знаю, — ответил Рекс и вздохнул. Имя этого человека он вспомнил неожиданно, а до этого с трудом представлял его облик по памяти, как будто через матовое стекло. Сначала был только силуэт, который двигался по ту сторону матовой перегородки. Иногда он прижимался к ней и что-то пытался говорить, но его не было слышно. А вот теперь он вышел на открытое пространство и стало ясно, что это капрал Хутт.
— Скажи, Рекс, ты можешь подняться из коляски и подойти ко мне?
— Нет… Это невозможно…
— Почему?
— Доктор Ламбер сказал, что для этого нужны годы. А раньше никак нельзя. Это ненаучно.
— И ты настроен ждать все эти годы?
Рекс пожал плечами. Правым получалось выше, чем левым, правая сторона у него вся работала лучше.
— То есть доктор Ламбер не уверен, что это когда-то случится?
— Да, иногда он так говорит.
— Как говорит?
— Пациент медленно прогрессирует…
— Он тебе это говорит?
— Нет, лаборантам. Но иногда я слышу.
— Рекс, ты уже ешь яблоки?
— Да, я съел уже… уже пять яблок. Сам.
— Ты сам держал их?
— Нет, конечно, мне их держала Агнета, но кусаю и жую я уже сам.
— Хорошо, давай проведем эксперимент.
Доктор Грей поднялся со своего места, развернул на каталке Рекса предметный столик и помог ему положить на него руки.
— Так тебе удобно?
— Мне все равно, доктор.
— Ну пусть так. А теперь смотри.
Доктор Грей достал из кармана красное яблоко, понюхал его и покачал головой, выражая этим свое восхищение. А потом положил яблоко на столик между двумя малоподвижными конечностями Рекса.
— Тебе нравится это яблоко, Рекс?
— О, да! Оно такое красивое! Только я сейчас не голоден, меня недавно кормили.
— Ничего. Его можно взять про запас. Представляешь, как Агнета удивится?
— Но вам придется положить его мне в карман, сам я не могу…
— Я понимаю. Но давай все же попробуй сам.
— Вы шутите?
— Но попробовать ты можешь?
Рекс посмотрел на доктора Грея — тот не улыбался. Он относился к происходящему вполне серьезно.
Рекс собрался и попробовал сдвинуть руки, чтобы дотронуться до яблока, но у него ничего не вышло. Он попробовал снова, и опять неудача, впрочем, в таком исходе он и не сомневался.
— Ну вот, доктор Грей, вы сами видели.
— Дорогой Рекс, ты попробовал всего пару раз и сразу бросил. А я жду от тебя полной отдачи. Повторяй свои попытки десятки, сотни раз, напрягайся так, чтобы кости трещали, чтобы пот градом — вот что я называю настоящей работой. А то, что ты мне продемонстрировал, это даже не попытка — это жалкое оправдание собственной лени!
Рекс даже слегка задохнулся от такой отповеди. С ним еще никто так не разговаривал, никто не упрекал его в том, что он немощен!
— Ну, чего ты ждешь? Агнета придет только через сорок минут — есть время показать себя.
И Рексу пришлось раз за разом повторять свои попытки, и до треска в обновленных суставах, и до боли в мышцах там, где он их чувствовал. Через двадцать минут ему стало жарко и доктор Грей промокнул ему лоб платком, подбадривая и между делом рассказывая какие-то случаи из жизни, большей частью о студенческой юности.
