к ответу. Но… каков вопрос, таков ответ. Рассмеявшись, он тронул машину.
– У вас каникулы, лесные феи?
– Домой возвращаемся, – неопределенно ответила Наташа. – Нам немного дальше деревни. Довезете?
– Отчего же. Если не застрянем.
– Обязательно застрянем, – сообщила Марина.
На этот раз жесткие нотки, прозвучавшие в ее голосе, ничем не были спровоцированы.
Андрей удивленно замолчал.
* * *
Красная дорога поднялась на плато.
Мокрый лес отступил в стороны. Ветер трепал траву в беспризорных полях, пробегая шквальными волнами между ржавыми остовами комбайнов еще советского производства.
Гроза входила в полную силу.
Горизонтальные струи дождя били в стекло. Щетки «дворников» успевали только размазать слой воды. Пейзаж сквозь него выглядел расплывчатым, колеблющимся, неверным.
Сбоку проплыло старое кладбище с часовенкой и покосившимися крестами.
– Вот и Старопокровка, – сказала Наташа. – Голова еще болит?
– Нет, – рассеянно отозвался Андрей.
Машину заносило.
Ему приходилось быть внимательным. Перед самой деревней он объехал бульдозер с размотанной гусеницей. Машина при этом едва не сползла в канаву.
Андрей включил фары.
Полосы света пробежали по срубам, ребрам стропил, скользнули по остаткам заборов, выхватили переполненное ведро, висящее над колодцем, затем – заросли одичавшей малины.
В пустой раме ворот на миг показалась то ли собака, то ли волк. Зверь вздыбил шерсть, сверкнул глазами, но канул во тьму совершенно безмолвно.
– Ой, – сказала Наташа.
– М-да… Как после нашествия марсиан, не правда ли? – спросил Андрей.
– Какие еще марсиане? – отозвалась Марина. – Нет их в природе. Сами натворили.
Андрей поднял брови.
– Вы говорите о моем поколении?
– Обо всех ваших поколениях.
– И о своем?
– Я-то какое имею отношение?
– Полагаю, такое же, как и я. Или вы иностранка?
– Скорее – иноземка.
Разговор потерял смысл. Девушка явно пребывала в дурном настроении. Андрей вновь замолчал.
– И зачем только живете? – с непонятной страстностью добавила Марина.
Андрей не ответил. Потому что машина спускалась к мосту. Это было нечто.
* * *
Неизвестного названия поток бежал через Старопокровку. Минувшим днем был он, наверное, всего лишь невзрачным, замученным людьми и животными ручьем, но ливень куда как прибавил ему сил.
Ручей вздулся, затопил ближние дворы, свободно втекая в разбитые окна. И если дорога еще как-то возвышалась над водой, то поверх мостка, в который она упиралась, течение несло многочисленные щепки, кусты, бутылки, остатки домашней утвари и прочий мусор.
Ниже переправы в небо торчали колеса перевернутого грузовика. Весь этот ужас дополнялся громами и молниями. Наташа тихо ойкнула.
– Бояться нечего, – уверенно заявила Марина.
Она начинала действовать на нервы. Андрей обернулся.
– Нам очень нужно, очень, – умоляюще сказала Наташа.
И Андрей смирился с совершенно неоправданным риском. Он остановил машину, прошел вперед, насколько позволяла вода. Потыкал подвернувшейся хворостиной в поток на мосту и вернулся.
– Плавать умеете? – хмуро спросил он, глядя на Наташу.
– О да, экзамен сдавали. Андрей Васильевич, неужели придется плыть?
– Надеюсь, что нет. Но ремень отстегните.
– Зачем?
– На всякий случай.
– Отстегни, отстегни, – сказала Марина.
Бросив на нее насмешливый взгляд, Андрей медленно въехал на мост. Под днищем зашумела вода. Что-то гулко ударило в правый борт.
– Бутылка из-под шампанского, – сообщила Марина. – Плавание обещает быть успешным.
Бревна настила дергались и шевелились. В конце моста заднее колесо провалилось в щель. Еще секунда, и оно бы там заклинилось. Но Андрей мгновенно вдавил педаль газа в пол. Мотор взревел во все лошадиные силы, и машина буквально выпрыгнула на берег.
– Ох, – сказала Наташа. – Можно опять пристегиваться?
Андрей усмехнулся.
– Не обязательно. Инспектору дорожного движения тут делать совершенно нечего.
* * *
От моста единственная улица Старопокровки поднималась к коренному берегу. В свете фар различались даже проплешины старого, выщербленного асфальта. Они проехали мимо доски почета с чудом уцелевшими портретами передовиков советской эпохи. Казалось, что во всей деревне именно эти метеостойкие портреты меньше всего пострадали от судьбы.
– Неузнаваемо изменился наш край, – голосом телевизионного диктора сообщила Марина.
Андрей не выдержал.
– Послушайте, вы напоминаете…
– Кого?
– Переутомленного мессию.
– Почти так и есть, как ни забавно.
– О!
– Что «о»? – рассердилась девушка.
– Нет, нет, ничего.
– Ах, как мы выдержаны, как мы тактичны, – язвительно заметила Марина.
Андрей с подчеркнутым спокойствием пожал плечами. Что есть, мол, то есть. В отличие от некоторых.
Видимо, этот жест усилил раздражение собеседницы.
– А позвольте вас спросить.
– А пожалуйста.
– Многое вы свершили за свои сорок шесть лет для пользы человечества?
– Не очень, ваша честь.
– А именно?
– Оставался порядочным.
– Это все?
– Не каждый находил нужным. По-моему, не так уж мало.
– Не так много, чтобы гордиться, – отрезала Марина.
– Зря ты так, – грустно сказала Наташа.
Андрей признался себе, что не понимает, заем тратит время на этих красивых, но совершенно чужих ему девушек, а в качестве благодарности слушает нелепое брюзжание. Не из-за денег же.
– Да, – сказал он. – Марина, боюсь, что требования к другим у вас не те же самые, что и к себе.
– Простите, – сказала Наташа. – У нас был тяжелый день.
И отвернулась к окну. Марина впервые промолчала.
* * *
За деревней вновь начался лес.
Дорога превратилась в сущее болото, местами переходящее в водоемы. Андрей форсировал их, повинуясь могучему шоферскому инстинкту, который всем хорош, за исключением того, что далеко на нем не уедешь.
Выл двигатель.
Несколько раз машина чудом выкарабкивалась из гиблых колдобин. Все же после деревни Андрей испытывал облегчение. Мертвые дома Старопокровки напоминали призраков, которым безразлично, кому мстить – что коммунистам, что демократам, что «новым русским». На рубеже тысячелетий Россию страшно поразила бацилла тупого безразличия. И брошенные деревни на веками насиженных местах как нельзя лучше символизировали это безразличие. Безразличие, которое еще даст свои всходы…
Девушки молчали. Наташа даже успела задремать. Филин балансировал крыльями, когда машину подбрасывало. Делал он это и впрямь так аккуратно, что на спинке сиденья не оставалось следов его когтистых, нервно переступающих лап.
В отличие от своей хозяйки птица начинала Андрею чем-то нравиться. Своим воспитанием, наверное. Кто его так выдрессировал? Неужели вредная Марина? Странные все же девчонки…
Андрей вдруг вспомнил, что Наташа назвала его по отчеству, хотя представился он только по имени, а Марина точно угадала возраст. Запоздало удивился, но спросить ничего не успел. Потому что машина прочно и недвусмысленно села на днище.
* * *
Попытка сдать назад ни к чему не привела. Двигатель заглох. Сразу стало понятно, что внутри тепло и уютно, а снаружи холодно и враждебно. Наташа проснулась.
– Приехали, – сакраментально сказала Марина.
– Как вы догадались, что мне сорок шесть лет? – спросил Андрей.
– Нет ничего труднее на свете.
– М-да, характер. Кажется, дождь заканчивается.
– Не расстраивайтесь. Пожалуйста, – виновато попросила Наташа.
– Вам
