ремесло гребца, давая повод остальным беззлобно поиздеваться над его содранными в кровь ладонями и скручивающимися от судорог мышцами. Впрочем, он воспринимал это нормально — такие издевки лишний раз подчеркивали его новый статус «свой». Какому мальчишке подобное не понравится?).
Но вот, после ужина, жрец все-таки добрался до меня и сурово шевеля своими гигантскими бровями, начал строго, но почтительно выговаривать мне, за то что я веду дела с местным населением, игнорируя его посреднические услуги.
Подавалось это все под соусом, — «нафига тебе самому общаться с быдлом, коли есть мы? Мы лучше знаем, мы всегда поможем», но я на такие наивные уловки перестал покупаться еще в детском саду.
Но вот в чем был истинный смысл недовольства Фаршаада, так и осталось непонятным. Может просто обиделся, что мимо него пролетел его посреднический гешефт? А может по принципу «это — наша корова и мы ее доим», пытался разграничить сферы влияния. Но, так или иначе, был категорически послан на некий овощ, вероятно являющийся отдаленным родственником той самой редьки, из-за покупки мешка которой и начался весь этот скандал.
А тут еще у него за спиной вдруг из темноты образовалась фигура Лга’нхи. Который очень чутко чувствовал любые конфликты во вверенном ему подразделении, особенно когда в них оказывался замешан я. Так что пришлось Фаршааду резко сбавить обороты и едва ли не начать извиняться. И потом, бочком-бочком, попытаться удалиться к своим ребятам.
Вот уж хренушки. Сначала молчал всю дорогу, так что я даже решил, что он и говорить-то толком не умеет. А потом, едва заговорив, пытается слинять.
— А расскажи-ка мне друг Фаршаад. — Начал я, подмигивая Лга’нхи, чтобы тот не выпускал источник информации. — По какому принципу ты выбираешь поселки, в которые должен заехать?
— Это решают старшие… — Слегка настороженно косясь на возвышающуюся над ним тушу Лга’нхи, ответил жрец. — Я только следую их воле… И в доказательство своих слов, потряс пучком веревочек с узелками.
— Ты давно ведь уже ездишь… вот так вот! — Уверенно сказал я, успев вчера оценить насколько умелым было проведение давешнего мероприятия. — А значит понимаешь смысл воли старших. …Иначе бы они не назначили тебя главным. Так что, думаю, ты можешь сказать, почему мимо одних поселков мы проплываем, а в другие заходим…
— Шесть циклов… — Немного, но старательно подумав, ответил Фаршаад. — Городки тоже разбиты на шесть епархий… Каждый год мы навещаем одну из них.
— А почему бы не заехать раз в год в каждый городишко? — Уточнил я. — Ведь тогда количество собираемого оброка вырастет в шесть раз!
— Нам не нужен оброк. — Гордо выпрямился жрец. — Мы несем людям Слово Икаоитииоо. …Оброк с них собирают аиотееки, а потом щедро делятся им с Храмом!
Ну да. — подумал я. — Абсолютно правильная политика. Если не напоминать время от времени электорату о своем существовании, — можно быстро превратиться в красивую легенду. Которую конечно будут пересказывать друг другу, но не более. А значит — прощай власть.
То-то мне показалось, что единственная ругань при сборе налогов, шла вокруг мешка, а не количества насыпанного в него зерна — видать Фаршааду лень было пересыпать зерно в другой. И видать потому же, он так уверенно предлагал мне свою помощь. — Ему достаточно было только намекнуть в следующем селении о том что мне надо. И это принесли бы ему на блюдечке с голубой каемочкой. А там бы он мне это дело продал… или просто бы отдал, в обмен на хорошее расположение.
…А ведь и правда!!! — Пронеслась у меня в голове, мудрая мысль. — Ему же надо завоевывать наше хорошее расположение, потому как в конце путешествия нас ждет большая драка. А вдруг мы взбрыкнем в последний момент, и скажем что на драку не подписывались?
Чем-то обязаны Храму? Ну вот приедем в Храм, и перетрем этот вопрос с паханами, а какой-то там жрец третьей ступени, нам тут не указ. И уж не знаю, какие тут правила по части непослушания. Но зуб даю,3 по-любому наш бровеобильный друг, все равно окажется крайним.
М-да, мужику тоже не позавидуешь. Уговорить толпу отморозков серьезно рискнуть своими жизнями без видимости особой выгоды, не имея никаких рычагов давления, кроме как сомнительной моральной благодарности.
А прими мы дары из рук самого Фаршаада — вроде как станем обязанными уже лично ему, а значит и уговорить нас будет попроще. Но я, вместо этого пошел в самостоятельный торговый рейд, и добыл все что мне было нужно, без всякой помощи со стороны. Упущен шикарный момент оказаться полезным. И более того, теперь даже попроси я его о чем-то подобном, стоимость услуги будет ничтожной. Ведь я вроде и так знаю насколько все это просто. Неудивительно что он так расстроился и разозлился.
Однако, не воспользоваться ли ситуацией?
— А скажи-ка друг Фаршаад. — Начал я, подмигнув ему. — А будет ли в тех городах, куда мы заедем на этот раз, хорошие ремесленнические мастерские. …А то я, знаешь ли, очень серьезно интересуюсь разными ремеслами, и мне бывает очень скучно приезжать в места, где их нет…
Фаршаад внимательно посмотрел на моток веревок в своей руке. Выбрал одну, и показав мне, сказал. — Вот. В Эогеете, умеют делать особые полотна из рубленного сухого тростника, клея и еще чего-то… Их натягивают на рамы из дерева, и потом собирают целые дома.
— Это ты не про бумагу ли часом? — Оживившись, едва не подскочил я.
— Чего? — Удивился незнакомому слову Фаршаад.
— Неважно. — Присаживаясь обратно, ответил я. — В этот город мы значит зайдем… Но разве нет других городов на нашем пути? …Понимаю что не сезон. Но думаю Старшие не обидятся на тебя, когда узнают, что ты лишь исполнял мою просьбу! …Ну вот и договорились!
По правде говоря «договариваться» уговаривая жреца нарушить предписанный распорядок, пришлось часа два. И наш разговор то опускался до крайней точки занудства, то взрывался вспышками ругани. Но в конечном итоге, я его уговорил, заодно окончательно убедившись, что в конце путешествия нас ждет конкретная подстава. (Ведь ради чего-то он шел на все эти нарушения?).
Зато дальше, наше путешествие проходило уже куда более полезно и познавательно.
Взяв за жабры наших капитанов, я вытряс из
