Повезло народу — умный дед попался, спас. Теперь вроде как не за что их стрелять. Но остановит ли это психов?
Остановило. Матерясь, Сержант полез в эмтэху и приказал десанту занимать места на корпусе. Девушка, что наплела сказок, рыдала, обняв тело парнишки. Наверное, это ее брат. Остальные не двигались, пока машина не исчезла из виду.
Не прошло и пятнадцати минут, как вылез взбудораженный Сержант и приказал занять грузовой отсек. Там духотища, но, может, оно к и лучшему — мошка задолбала.
Что начальству опять в голову ударило? Генч полез в карман, развернул смятый фоторобот преступника: длинноволосый, рожа смазливая, девки, наверное, табунами бегают. Что он, интересно, натворил? Переспал с малолетней дочкой начальника и ноги сделал? На большее он не способен с такой физиономией. Или, может, маньяк какой. Маньяки чаще всего безобидные на вид. Взять, к примеру, Ромчика: глаза-стекляшки, носик востренький, жидкие брови — домиком, а запах крови приводит его в благоговейный трепет. Брат его — полная противоположность: баба с членом. Правильно их Тенями окрестили. Бледные, какие-то нескладные, правда, высокие. Не тени даже — духи. Вон сидят, насупившись, фуражки натянули чуть ли не до носа, выставили лысые затылки. Генч с ними три месяца в одном экипаже, но так и не научился отличать, кто — Тима, а кто — Ромчик.
В голову закралась забавная мыслишка: Генч скатал в шарик лист с изображением беглого преступника и швырнул в одного из братьев. Попал по уху. Парень встрепенулся, вытянулся, заморгал белесыми глазами. Такая обида на лице, такое негодование. Карась аж заржал.
— Ты чего, — пролепетал Тень-один.
— Да забыл, кто из вас кто. Извини, Тима.
Карась пихнул Генча локтем в бок и пробасил:
— Ага, Ромка бы в бубен сразу зарядил.
— Внимание, — донесся из ТПУ[6] слегка искаженный голос командира. — Бойцы, полная боеготовность. В радиусе километра скрывается неопознанный летающий объект.
Генч подтянулся. Что за хрень? Какой объект? Неопознанный… Радар, наверное, у них накрылся, вот они всех на уши и подняли. Хоть бы ИК-датчики доставили. Неуютно-то как! Ни выглянуть, ни защититься. Дрожи и жди, когда тебя стушат в собственном соку.
Братья, Тени, оживились, выпрямились, в автоматы вцепились. У Тюфяка аж веко задергалось. Конечно, это тебе не по плацу бегать. Сразу видно: необстрелянный. Во время зачистки чуть в обморок не грохнулся. Рожа примерно такая же была.
За час враг себя никак не проявил. Ну и хорошо. Пора бы привал делать, не все ж привидений по лесу гонять. Там уже ночь, наверное. Карась заерзал рядом:
— Ща уссусь.
Словно услышав его, эмтэха остановилась, Сержант скомандовал на выход. У самого, наверное, пузырь лопается.
Как свежо-то на воздухе! Пахнет хвоей, из бора тянет влажной травой и грибами, и еще один запах… назойливый, аж в носу свербит. Запах потревоженных дождевых червей — пряный с кислецой.
После света в грузовом отсеке тьма казалась абсолютной. Позади едва различалась темная стена леса, а впереди — луг. Огромный, края не видно. Карась спрыгнул на землю, зажурчал струей.
— О-о-о, хорошо!
Тени тоже зажурчали. Генч слез последним.
— Сука, да что ж такое, — донеслось из люка, откуда только что вылез Вовчик, механик-водитель.
Клац! И трехэтажный мат. Передатчик сломался, что ли?
Застегнув штаны, Генч потянулся. Постепенно глаза привыкли к темноте. Света молодого месяца вполне хватало, чтобы разглядеть лица боевых товарищей и стройные сосновые стволы позади эмтэхи. А впереди — луг. Ни травинки, ни деревца. Может, это болото? Да нет, где тогда камыш? И луна в воде отражалась бы. Генч прищурился: вон комья земли, как будто только что трактором проехались. Эмтэха здесь прошлась, что ли? Нет… Не луг это вовсе. Пустырь. И ладно бы просто пустырь — вспаханный, причем недавно.
Тишина. Только ветер качает верхушки, да сопит Карась. Шорох одежды — как взрыв в неестественном беззвучии.
Странно. Все люди чего-то боялись и ушли, у них постоянно кто-то исчезал… Вспахали огромное поле и свалили. Зачем? Никто ничего не знает. «Мертвая земля», гигантские черви… Врали ведь, суки. А если нет? Генч взглядом нащупал черную линию горизонта. Ни черта себе! Или не горизонт это — лес, в темноте ведь не разглядишь.
Ни Карась, ни Тени, похоже, не заметили ничего подозрительного.
— Вот интересно, — проговорил Генч, — кому понадобилось здесь пахать?
— Что пахать? — вытаращился Ромка.
— А ты глянь. — Генч обвел пустырь широким жестом. — Ага?
— Сюда трактором не подъедешь, — подал голос Тюфяк. — Как они это… вручную, что ли?
— Вот и я о том же.
Наконец спустился сержант, он был на полголовы ниже десантников. Вгляделся в чертово поле.
— Сержант, не нравится мне это, — сказал Генч. — Только не говори, что мы туда попремся.
— Не знаю. Передатчик, похоже, накрылся. — Он сплюнул, потер круглое, как луна, лицо. — Без приказа… и ехать туда не хочется, и возвращаться… как бы… хм.
— Ребята, секундочку! — Вовчик нырнул в люк — тьму разрезал свет фар.
Поле простиралось как минимум на пару километров. Идеально ровное. Ни бугорка, ни овражка. Комья земли мелкие, один к одному. Ни деревца, ни травинки. Запах мокрой земли как будто усилился.
— Н-недавно же ливень был, — залепетал Тюфяк. — Это за день, что ли? Тут же работы на месяц!
И правда, комья-то свежие.
— Вы уверены, что это сделали люди? — сказал внезапно охрипший Генч.
Лица солдат вытянулись. Даже луна Сержанта из полной превратилась в убывающую. Генч взял автомат в руки и продолжил:
— Посудите сами: три взвода гоняют «неопознанный» объект. Радары его обнаруживают, а мы увидеть не можем. Значит, преследуем мы не пойми что. Ему нас прихлопнуть — тьфу! Пока мы не мешаем, оно нас не трогает. Сейчас же мы приперлись… сюда…
— Сказочник! — крикнул Вовчик.
— Не знаю, как вы, я бы скорее отсюда убирался, — поддержал Ромка.
— Вот именно. То, что передатчик сломан, нам на руку, — гнул свою линию Генч. — Я подыхать не хочу.
— С кем я работаю! — Вовчик театрально заломил руки. — Сопливые дети. Смотрите!
Размахивая руками, он зашагал к полю. Нарочито подтянутый, неунывающий Вовчик. У Тюфяка задрожал подбородок. Зачем-то он прицелился в Вовчика. Сержант сжал кулаки, его глазки-щелочки округлились. Ни слова, ни вздоха. Абсолютная тишина, лишь с легким хрустом сминают траву подошвы ботинок. Подбадривая себя, Вовчик замурлыкал под нос. Присел там, где заканчивается луг, коснулся земли. Тюфяк зажмурился. Наверное, ждал, что сейчас нахала поразит молния. Или из-под земли высунется огромное щупальце и утащит его.
