Немигающие глаза хищника смотрели на капающую на снег влагу жизни. В глубине его звериной сущности, подавляемая человеческим сознанием, ворочалась мысль, нет, не мысль даже, а алчная потребность – „даром пропадает“. И желтые глаза неотрывно следили за каждой канувшей в снег каплей.
Алексей, не обращая внимания на перетаптывавшегося и сопящего за спиной волколака, подставил сложенную лодочкой ладонь под тяжкие капли.
Шлеп...
Ударилась о кожу первая.
И замерцала, переливаясь багрянцем.
Шлеп...
Еще одна коснулась кожи и, слившись с первой, так же, как ее предшественница, заискрилась-заиграла.
Кап – кап – кап... Чаще закапало в подставленную ладонь. Алексей стал сжимать и разжимать кулак, как во время переливания крови, ускоряя ток в жилах.
„Кажется, он полный псих. И даже не ботаник, как в школе!“
Когда в ладони набралась уже изрядная лужица, Алексей поднес ее к губам...
„Неужто выпьет?“ – ворохнулось в голове волка.
... и стал тихонько шептать над кровью на певучем, незнакомом Олегу языке. Голос из шепота возрос до вполне слышимого, взлетел к крику...
И не успели еще слова древнего напева растаять в морозном воздухе, плеснул кровью на уже едва видимый контур двери.
Очертания ее вспыхнули багровыми искрами, как за мгновения до этого кровь в ладони Алексея, и стали явственно проступать в воздухе. Пара секунд – и над заснеженной равниной в воздухе появилась дверь. Обычная, деревянная дверь. Серая и обшарпанная.
Алексей с тяжким то ли вздохом, то ли стоном – видно, все же много сил отдал вместе с кровью – поднялся, взялся за ручку и потянул дверь на себя.
Напрасно...
Повернул ручку и толкнул дверь – результат тот же.
Подергал.
Тщетно...
Выругался, сочно и со смаком, помянув какого-то Хравна, его волосатые ляжки и задницу...
И замер в растерянности. В петле, там, куда он сунул выданную ему Антикваром резную палочку, трепыхнулось.
Он опустил руку, слепо пошарил и достал подаренный артефакт. Узор на нем мерцал и переливался так же, как и силуэт двери незадолго до того.
Покрутив в пальцах непонятную штуковину, он хотел поднести ее к замку. Ключ, коим она и оказалась, трепыхнулся в окровавленной ладони, и Алексей разжал пальцы, зачарованно наблюдая за тем, как ключ сам взмыл в воздух и устремился к двери.
Полотно двери вздрогнуло и завибрировало.
За спиной шумно переминался волк. Снег протестующее заскрипел и просел под мощными лапами.
Ключ плыл по воздуху к двери.
И по мере его приближения вибрация усиливалась. Вскоре дверь уже буквально рвалась с петель, словно некто огромный и неимоверно сильный, ухватившись за ручку с обратной стороны, изо всех сил сотрясал утлую конструкцию.
Ключ, который по мере приближения к тому месту, где по логике вещей должен был быть замок, наливался изнутри яростным алым сиянием, которое Алексею нравилось все меньше и меньше.
Он сделал шаг назад... Потом еще один...
– Ложись... – злым шепотом приказал он Олегу и рухнул в снег, пятная его кровью из рассеченного запястья.
И тут рвануло!
Не так, конечно, как взорвался бы заряд пластида, а без дыма и грохота, но с яростной вспышкой пламени. Щепа брызнула в разные стороны...
Снег вокруг вскипел и испарился...
По спине вжавшегося в наст Алексея прокатилась волна жара столь сильного, что, показалось, одежда задымилась, а кожа пошла волдырями.
Где-то позади злобно рыкнул волк.
Алексей приподнял голову и посмотрел на дверь. Края проема дымились, а за ним была видна комната, оклеенная легкомысленными обоями с зайчиками. Щепки от разлетевшейся на мелкие куски двери вонзились в стены, кое-где и в зайчиков, которые корчились, истекая настоящей кровью и скаля совсем не заячьи зубы.
На противоположной стороне комнаты был виден портик двери, рама которого тоже дымилась, правда, не так интенсивно, как первая.
– Елкин хвост! – удивленно присвистнул Алексей, поднимаясь на ноги и отряхивая снег. По спине прошлось холодное дуновение. Он закинул руку за плечи и потрогал спину. Пальцы коснулись голой кожи.
„Сука...“ – ни о ком конкретно не думая, выругался Алексей. Содрал через голову остатки одежды и бросил под ноги.
Сзади заскрипел снег. – Что это было? – задал вопрос ошарашенный Олег.
– Золотой ключик, бля, – хмыкнул Охотник. – Путь свободен, так ведь?
– Так.
– Тогда не спи, двинули. Только вот что, давай так, ты мне спину прикрывай. Я пойду первым. И давай бегом, что ли? Задолбало тут возиться. Если так за каждой дверью: взрывать да полосовать себя ножом, – Алексей коснулся губами глубокой раны на запястье, кожа, рассеченная ножом, стала сходиться, кровь буреть, запекаясь, – то меня надолго не хватит.
Волк согласно мотнул головой.
– Тогда бегом марш!
Их еще долго мотало от одной двери к другой. И за каждой крылось нечто неожиданное, совсем не похожее на предыдущее.
Алексей на бегу объяснил Олегу, чем, по его разумению, рвануло дверь, и заочно поблагодарил того, кто предоставил ему такую грандиозную отмычку. По его тону Олег понял, что, если им на пути встретится тот доброхот, то Алексей, минимум, даст ему в рожу. А максимум... Даже думать не хотелось.
Несколько раз приходилось вступать в бой, короткий и жестокий, с непонятными существами. Волколак крушил и рвал супостатов обстоятельно, с тщанием, как делал все, будучи в облике человека.
Алексей, изрядно обозленный, разметывал нечисть шумно и быстро. Тело, усиленное боевыми наговорами, превратилось в боевую машину, разум ярился и ревел разбуженным среди зимней спячки медведем. Сам Алексей что-то пел на том самом протяжном и красивом языке, на котором он до этого читал все заклятья. Только теперь в напевах не было приятной, ласкающей слух мелодичности. В них слышался страшный рев сшибающихся армий, грохот сталкивающихся щитов и звон скрестившихся мечей. Стоны поверженных и вопли победителей. Голый по пояс, перепачканный сажей, пылью и блестящий от пота, он был страшен. Волосы на голове стояли дыбом, в глазах, как казалось Олегу, мелькали бирюзовые всполохи.
Руки и ноги со страшной силой крушили черепа и кости. Брызгала кровь или то, что ее заменяло у вставших на их пути врагов. Скоро руки Алексея уже по локоть были обагрены ею, а шерсть исправно помогавшего ему волколака местами слиплась и торчала, как иглы ежа.
Сколько комнат и коридоров им пришлось пройти, Олег не мог и вспомнить.
Где-то между первым и вторым этажом, а может, между тем и этим миром, они вломились в помещение с абсолютно прозрачными стенами и увидели... парк, окружающий проклятый дом-ловушку. Под легким ветерком трепетали желтые, бурые, багряные листья. Рубинами сверкали в ветвях гроздья рябины. Солнце, не по-осеннему яркое и праздничное, дарило тепло всему живому.
