- Сканируем, - ответил корабль.
- Это корабли верховной стражи. Кто-то донес на нас. Теперь нас точно аннигилируют, - испуганно забормотал Бест-Ха.
- Замолчи, - процедил Амон-Ра. - Чья бы корова мычала, а твоя в стойле стояла.
- Молчала, - поправил Бест-Ха. В силу своей профессиональной деятельности он тоже знал некоторые пословицы и поговорки жителей секретной планеты.
- Это не флот кратонов, - доложил корабль.
- А кто? Кто это? - нетерпеливо спросил Амон-Ра.
- У них нет опознавательных сигналов.
- Сколько их?
- Один тяжелый крейсер. Два корабля среднего класса. Шестнадцать уничтожителей.
- Трехкратное превосходство в огневой мощи, - пробормотал Амон-Ра. - Кто же вы такие?
- Они нас заметили, - доложил корабль. - Наши сканирующие лучи встречаются. Какие будут распоряжения?
- Вперед, - коротко приказал Амон-Ра.
Костер догорал. По озеру зигзагами на лодке рассекал подвыпивший Степан. Он пополнил для нее запасы бензина из бака катера и теперь проверял качество топлива, нещадно нагружая мотор. Судя по тому, как лодка порой едва не взлетала, вставая на дыбы, горючее было хорошее.
Утомившийся и принявший на грудь изрядную дозу, Гриша спал на траве, раскинув руки в стороны и обратив лицо к хмурому небу. Степан, убедившись в качестве топлива, пристал к берегу, выпрыгнул из лодки и с довольной улыбкой прилег на бок возле догорающего костра, подперев рукой голову. Он был бодр и доволен изрядной дозой водки с коньяком под закусь мясом кабана в наваристом бульоне. Весь этот мир вокруг казался ему голубым и зеленым, а будущее рисовалось в радужном свете. Из рассказов Гриши он на нетрезвую голову сделал вывод, что здесь всего много, разнообразные материальные блага сваливаются прямо с неба, как манна небесная и жить вполне можно.
А нацисты?
- А что нацисты? Организуем сопротивление и уничтожим гитлеровское отродье! - кричал Степан, размахивая кулаками. - Или мы не русские?
Василий не разделял его оптимизма. Водка не пошла ему на пользу. Он сидел молча на покатом камне возле воды, в десятке шагов от трофейного катера, хмуро разглядывая неприветливый и дикий пейзаж.
Темный лес затаился тишиной. На сердце было тревожно. Но за себя Василий не волновался. Собственная жизнь для него не представляла особой ценности, с того злополучного дня, когда его известили об увольнении из института. До того времени он был уверен, что крепко держит собственную судьбу за ошейник, сможет многого достичь на научном поприще, реализовать обширные жизненные планы и обрести счастье. Ан, нет. Судьба-злодейка извернулась и жестоко укусила его своими острыми зубами, а птица счастья, которую он, казалось бы, уже ухватил за хвост, нагадила ему в руку и улетела навсегда.
Позже, попав в центр Аркадия Каменецкого, он с готовностью шел на риск, принимая предложения о проведении над собой самых опасных опытов, как бы тем самым бросая жизни вызов. Это его закалило, сделало сильным физически и психически. Но для чего эта закалка нужна? Что стоит его сила здесь? В этих странных мирах он чувствовал себя тигром, посаженным в крепкую железную клетку и выставленным на показ невидимым зрителям. Ему казалось, что они смеются над ним, а тот, кто его запер, довольно ухмыляется и собирает деньги за просмотр диковинного зверя.
А зрители глазеют и гадают. Выберется ли он из очередной западни? Выживет или нет?
Впрочем, с недавнего времени он начал ловить себя на мысли, что ему могло бы понравиться это приключение, раскрывшее для него новые горизонты, не будь рядом Вовки. Василий чувствовал за него ответственность. Что будет с сыном, если они не найдут выхода? А если их настигнет снова эта тварь? И что их ждет в этом мире?
Черные мысли одолевали. Он покосился на Вовку, сидящего рядом на траве и обхватившего руками колени. В последнее время сын был молчалив и задумчив. Взгляд его был отрешен и углублен в себя. Еще бы! Не каждый взрослый сможет без каких-либо психических последствий пережить, то, что произошло с ними, а тут подросток тринадцати лет. Вместе с тем этот подросток в последние дни неоднократно удивлял своего отца решимостью и недетской логикой своих поступков. А как он управлялся со звездолетом. И этот холодный взгляд киллера при встрече с агрессивными незнакомцами. Да, уж.
- Вован, - позвал сына Василий.
- Что? - спросил тот, не поворачивая голову.
- Ты как?
- Нормально.
- Ты что-то молчишь последнее время.
- А, что мне песни петь?
- Вован, ты тогда на острове странную фразу обронил.
- Какую фразу?
- Ну, это. Ты сказал, что вспомнил, как бластер включать. Вспомнил. Что это значит?
- То и значит. Случайно нажал.
- Ты что-то скрываешь, Вован. Скажи. Мне надо знать. Ты что-то знаешь? Может, от отчима узнал, что-то такое? Он же у тебя крутой. А еще может...
Василия прервал невеселый Вовкин смешок.
- Причем здесь мой отчим? Ты недооцениваешь меня, батя, - произнес сын, не глядя на отца. - И почему родители считают себя умнее детей?
- Мы не умнее, мы опытнее, - попытался неуклюже оправдаться Василий.
- А в чем он ваш опыт?
- Ну, наверное, в тех ошибках, которые мы успели совершить.
- И все?
- Еще, наверное, в том...
- Наверное, наверное. Ты же вроде как ученым был, батя, кандидатом наук. Почему такие неточные формулировки?
- Наверное, потому, что мы с тобой говорим о вещах, не поддающихся научному объяснению.
- Опять, наверное. Снова, наверное, - задумчиво изрек Вовка. - А что вы взрослые знаете об этом мире? Похоже, что очень немного. Тем не менее, вы зачастую категоричны и часто говорите, что этого не может быть, так делать нехорошо, это красиво, это уродливо. Вы, на самом деле, многого не понимаете, но пытаетесь показать друг другу, свою осведомленность во всем. А знаешь, батя, какой самый главный признак отсутствия ума? Знаешь?
- И какой же? - спросил Василий, не скрывая своего интереса. Вовка удивил его в очередной раз взрослостью своих рассуждений.
- Самый главный признак отсутствия ума - неудержимое желание постоянно доказывать всем его присутствие.
- Ты на что намекаешь?
- Да, так, - загадочно произнес Вовка.
- И все же?
- Да ты не поймешь меня в очередной раз.
- А когда я тебя не понимал?
- Да, было дело. Давно.
- Не помню, - Василий задумчиво мотнул головой. - Извини. Но может сейчас пойму. Расскажи. Что там у тебя?
