остальных. Теперь, получается, все в сборе.
— Что ему от нас то надо?
— Кто ж его знат. — пожал плечами Демьян.
— Давай хоть замок на сундуке открою, если что, с оружием всё повеселее отбиваться будет. — проговорил, осторожно вытягивая нож из-за пояса. То, что сидел к залу спиной сейчас было только на руку. Манипуляций с замком никто не заметит.
— Больно много их, и простору в корчме никакого. Дажить еси нет средь их толковых воёв, могут толпой задавить и оружье не спасёт.
— Четырнадцать. — кивнул я в ответ, пытаясь подцепить язычок запорного механизма излишне широким лезвием ножа. — Ну да, многовато на нас двоих. Но им тоже всем скопом не выйдет навалиться, столы с лавками придётся обходить. А за столами народ сидит, может кто-нибудь на нашу сторону встанет, отвлекут на себя пару человек, уже проще.
Демьян, не ответил, но судя по его выражению лица, моего оптимизма, относительно помощи со стороны он не разделял.
Слова, прозвучавшие за спиной подтвердили его сомнения.
— Приветствую жителей нашего славного города, собравшихся сегодня в этом чудном месте и вкушающих яства со столов доброго хозяина сей корчмы. — начал говорить важный. Его громкий и горделивый, но слегка высоковатый голос, отчего мягкие гласные выдавались с каким-то повизгиванием, прозвучал в неожиданно притихшем зале. — К сожалению, его самого сейчас здесь нет. Оттого вдвойне горестно прерывать ваше веселье, к тому же в отсутствие хозяина корчмы. Но поступить так меня заставляет долг благочестивого человека и верного сына сей земли. Ныне здесь, под одною крышею с вами, сидят чужаки. Вы скажете, ну и что, мол, чужаки, у нас город вольный, мы и чужаку рады, лишь бы вёл себя тихо, да чтил законы наши. И сказанное вами будет верно, потому как превыше всего на Красном торжище воля ценится. Только отвечу я вам, что чужаки эти, как раз и есть те люди, которые воли не заслуживают, потому как сами они преступники и убивцы окаянные, на человечьи законы плюющие, и идущие по пути тёмному.
— О каких чужаках ты говоришь, Годун? — спросил плечистый усач в красном кафтане, сидящий за одним из находящихся в центре столов.
— О тех что сидят, в углу спрятавшись. — выкрикнул важный, указывая на нас пальцем через весь зал и высоко взвизгивая на последнем "и". После чего обратился к нам и в голосе его слышалось неподдельное торжество, словно он и впрямь поймал каких-то особо опасных злодеев. — Что, думали не найдут вас, думали в городе нашем вольном отсидеться?! Не выйдет, наша карающая длань везде вас достанет!
Все, собравшиеся в зале обернулись, сосредотачивая взгляды на нас. Под давлением полусотни совсем недружелюбно уставившихся глаз стало как-то неуютно.
— Это дядьки Медведя гости, он их сам за стол усаживал, сказывал, что хорошие люди. — в наступившей недоброй тишине раздался голос Ивашки, паренька, оставшегося вместо корчмаря.
— Значит, обманули его иль плату дали великую, чтоб молчал.
— Он сказывал, что давно знает их. Да и не из тех дядька Медведь, чтоб за плату злодеев покрывать.
— Не ведаю я, что за дела у хозяина вашего с чужаками, но вот грамота, в коей, от лица досточтимого совета города нашего, сказывается, что они повинны в грабеже и многих других злодеяниях. Оттого надлежит их немедля схватить и доставить пред ясны очи городского совета. — Годун вынул из-за пазухи свёрнутый в рулон лист бумаги и развернув, показал начертанные на ней буквицы окружающим. Что именно там написано разобрать было сложно, не только из-за расстояния, но и по той простой причине, что свободно читать текст на кириллице у меня вряд ли получится. При помощи Демьяна можно было с этим делом справиться, только вот важный никому не предложил ознакомиться с документом, нам тем более.
Кстати, насчёт бумаги, ведь в это время на Руси бумаги ещё не было. Вместо неё пользовались пергаментом — специально обработанной, тончайшей выделки телячьей шкурой. Но этот материал, по понятным причинам, был чрезвычайно дорогим и записывались на нём исключительно важные вещи. Для записей попроще пользовались берестой либо деревянными дощечками, как-то ещё эти дощечки интересно назывались, не помню.
— Так оно может всё ж таки дядьку Медведя дожда… — уже на порядок тише и не так уверенно произнёс Ивашка, с опаской глядя на пергамент, но договорить ему не дали.
— Вы что же, супротив воли совета идти вздумали? — провизжал Годун, тряся грамотой.
Паренёк в ответ промолчал, опустил голову. За его спиной встала девчушка, разносившая еду и выпивку, весёлая улыбка, до этого казавшаяся её неотъемлемой частью, исчезла, в глазах поселился испуг.
— Так то оно лучше. — довольно покивал важный и продолжил, обращаясь к собравшимся. — Те, кто вздумает препятствовать исполнению воли совета, почует наш гнев на своей шкуре, тех же, кто окажет помощь, ждёт награда — десяток горошин.
— Десять горошин это на всех? — внезапно подал голос один из тройки выпивох, сидевшей у самого настила и до появления банды Годуна азартно аплодировавшей музыкантам. Кстати, самих музыкантов уже и след простыл. Неизвестно, когда именно они успели настолько шустро и незаметно исчезнуть со сцены. Видимо, ребята бывалые, в том смысле, что выработали рефлекс, при любой надвигающейся опасности действовать на опережение, уходить до того, как зарождающийся конфликт перейдёт от слов к делу.
— Каждому. — ответил с улыбкой важный и вместо грамоты в его руке материализовался небольшой мешочек.
— Эгей! Да за десятку гороха мы их сами счас того! Айда, други!
Вся тройка поднялась на ноги и нестройно, но уверенно двинулась к нам. Несмотря на то, что доселе эти ребята выглядели неслабо набравшимися, теперь же они словно ожили, при ходьбе не раскачивались и, судя по лицам, настроены были серьёзно.
Я двинулся было навстречу тройке, желающих лёгкого заработка, друзей, но Демьян выступил вперёд, знаком показывая, что сам разберётся. Не стал настаивать, в его способностях я не сомневался. А пока все будут увлечены зрелищем, попробую ещё поковырять замок. Хоть оружие нам едва ли поможет против такой толпы, но с арбалетом в руках всё же спокойнее.
Когда между Демьяном и троицей осталось несколько метров, один из выпивох, тот что уточнял по поводу платы и двигающийся сейчас впереди всех, с диким воплем, без затей бросился на крепыша, вытянув вперёд руки. Руки эти, кстати говоря, как и сам их обладатель были совсем немаленькими, даже наоборот. Правда то, как этот здоровяк пошёл в атаку выдало его с головой, кем угодно он был, но не бойцом. Думаю, это понял и Демьян, с легкостью уходя с траектории движения несущегося
