– Здорово, – говорю я, – а может, обратно во времени как-то вернуться можно? Найти пространственные дыры…
А он так с иронией и говорит:
– Ага! Можешь побегать вокруг, поискать. Тут как раз дыр полно! Вдруг найдешь еще парочку?
Ну я замолчал. Ясно же, глупость сморозил.
– А куда, – спрашиваю, – мы потом пойдем? – а сам про церковь эту в Дубне думаю.
А он плечами пожал.
– Сначала надо отсюда выбраться, а там посмотрим. Есть одно место, я по дороге сюда три дня там вынужден был провести. Там хорошо.
– А почему вынужден?
– Да понимаешь… – начал было Иван, но тут Маришка проснулась, и он замолчал.
А она и говорит нам:
– Пацаны, пить хочется.
Ну я у Ивана фляжку взял да ей передал.
– Как, – спрашиваю, – себя чувствуешь-то?
– Да вроде, лучше.
А Иван сразу же:
– А раз лучше, значит, собираться будем.
Ну пока мы шмотки собирали да рюкзаки упаковывали, Иван все на Жульку поглядывал. Потом велел ее на поводок взять. Я спорить не стал, поводок нашел да Жульку «в правах ограничил». Кое-какие вещи наши уже подсохли, так что мы по большей части свою одежду надели. А пистолет этот, «ГШ-18», я все-таки Маришке отдал. Иван со мной согласился, но с условием, что Маришка пистолет из кобуры не вынимает, и что он – только на самый крайний случай. В общем, пролезли мы через лаз да снова в тоннеле оказались. Я сразу понял, что правильно Иван сделал, когда велел Жульку на поводок взять. Потому что она сразу же рваться вперед стала, а когда мы все тем же боевым порядком метров пятьсот по тоннелю прошли, наоборот, назад. Что ты с ней будешь делать? Но потом она вроде бы смирилась и у ноги моей пошла.
Но знаете, что было самое обидное? Что после всех приключений мы поняли, что пути дальше нет. Потому что еще метров через двести тоннель вдруг пропастью вниз оборвался. И там, внизу, дна не видно. Ну постояли мы на краю этого провала, плюнули несколько раз туда по очереди. Иван еще камнем вниз зафитилил, думали, услышим, как камень на дно упадет, но сколько не ждали, так и не дождались. Маришка уже носом швыркать начала, я только Бога молил, чтобы она не заплакала, а то бы я точно не вынес этого. А кругом темно по-прежнему, и между прочим, возможного потопа никто не отменял. Мы сейчас, скорее всего, находились ниже уровня воды в игнатовском провале. Так что всякое случиться могло. А потом Иван и говорит:
– Отставить рыдать. Чего нос повесили? Скажи мне, Александр Васильевич, собачка твоя в провале с вами была?
– Нет, – говорю, а сам уже понимаю, куда он клонит.
– Значит, – уточняет он, – собачка наверху осталась? А сюда, значит, за тобой пришла… Ну что ж, раз она такая верная оказалась, пусть нас и выводит.
Слышу: Маришка плакать передумала. Уже хорошо. А Иван над Жулькой склонился, хотел ее погладить да поговорить с ней, а я только слышу: зубы клацкнули. Это она ему себя гладить не разрешает. Ну он в сторону отступил.
– Давай, – говорит, – командуй!
Я над Жулькой наклонился, морду ее в руки взял, в глаза заглянул и говорю:
– Ты, Анжелина, прости, что я тебя Жулькой зову. Ты же все понимаешь, умная собака. Давай, выводи нас. Домой. Ищи. Домой… – и выпрямился.
А она посидела еще несколько мгновений, а потом встала и уверенно обратно побежала, нам только за ней поспевать оставалось, потому что тянула она, как маленький грузовичок.
Иван только спросить успел:
– А это не та самая Анжелина, которую пол-Москвы знало?
А я говорю:
– Та самая!
Он в ответ только присвистнул и замолчал.
А Жулька в аккурат на середине пути от пещеры до пропасти к одной из нор на правой стенке свернула и туда полезла. Ну мы следом: впереди я, потом Маришка, сзади Иван. Тут я понял, что главное, это поводок из рук не выпустить, и чтобы Жулька не потащила меня за собою, потому что сил у нее на это хватало. В общем, нора эта узкая была, нам то и дело ползти приходилось, а потом какие-то развязки начались, но Жулька каждый раз уверенно одну из нор выбирала, а потом мы снова оказались в естественной пещере, я уже к этому времени окончательно потерял способность ориентироваться и шел, просто чтобы куда-то идти. А Иван сказал, что мы обратно к Игнатово возвращаемся. Но мне все равно было, лишь бы на поверхность вырваться. А пещера тоже, в общем-то, невысокая была, местами на коленках приходилось ползти, но меня радовал тот факт, что она все время вверх уходила. В общем, мы все шли по ней, шли, а пещере конца и краю не было. Наконец, Маришка отставать стала, и мы решили привал сделать. Только присели, чувствуем: а камень-то дрожит.
Маришка первая спросила:
– Шурыч, это что?
А я и сам понять не могу.
– Вроде как подземка…
– Какая здесь подземка? – говорит Иван, – сдурели, что ли?
А потом вдруг со свода пещеры песок посыпался, и гул под землей пошел. Иван перекрестился, и даже Маришка его примеру последовала.
А Иван говорит:
– Не иначе, где-то обвалилось…
А я ничего отвечать не стал, но про себя подумал, что это больше на метро похоже. Ведь тоннель тот, по которому мы в Ларцево шли да где от тварей отбивались, тоже на чью-то нору похож. И совсем мне не хочется встретиться с тем сусликом, который эту нору выкопал. Но говорить вслух я ничего не стал, рядом же Маришка сидит, а она и так напугана.
А потом все затихло, и мы дальше пошли. И чем дальше шли, тем круче пещера вверх забирала, и вскоре мы вперед уже почти карабкались. И только Жульке, кажется, все это было, как игра. Она с камня на камень прыгала да оборачивались к нам, язык высунув. Мне казалось, что она даже радуется. А потом вдруг Иван скомандовал всем остановиться и фонарики выключить. И тогда мы впереди свет увидели, слабый, конечно, сумерки ведь на поверхности вечные были. Вылезли мы наружу, Жулька самая первая, потом я, потом я Маришку за руки вытащил, а после уже Иван со своим рюкзаком кое-как в лаз протиснулся. Упали мы на камни и несколько секунд лежали, а потом Иван на ноги встал, осматриваться начал. А кого там осматриваться? Нора, через которую мы выбрались, на крохотной каменной гряде находилась. Да и не гряда это вовсе, так, одно название: три камня в зарослях. А кругом лес, и куда идти – непонятно. Ну пока мы с Маришкой отдыхали да воздухом надышаться не могли, Иван карту вытащил, давай там мараковать над дней да компас так и сяк вертеть. А минут через десять командует:
– Подъем, бригада! Выдвигаемся на северо-восток! Порядок движения прежний!
Тут уже Маришка взмолилась:
– Хватит, – говорит, – Ваня, командовать, дай отдохнуть!
Вот так вот. Он уже ей и Ваня…
Ну мы еще минут десять на камнях посидели, а потом прямо через лес пошли и буквально через пятьдесят метров на дорогу вышли. Иван скомандовал нам налево по дороге повернуть, мы и повернули, спорить с ним сил не было, да и доказал он уже нам, что не ошибается. А через десять минут мы на другую дорогу вышли, по которой я в Игнатово от Ларцево тогда бежал, как испуганный заяц. Я как шел, головы почти не поднимал, так и повернул на дороге сразу направо, чтобы к Ларцево выйти, и Маришка так же послушно за мной свернула. Тут Иван сзади и скомандовал: