Во второй раз я проснулся от того, что за моей спиной в глубине пещеры Иван заворочался. Сон с меня сразу слетел. Сел я, фонарь включил, посветил на него, а он на бок перевернулся, руку под голову положил и вроде бы спит. Но точно живой! У меня от сердца отлегло. А сам я голод почувствовал. Дай-ка, думаю, пошарю по загашникам, может, чего поесть найду. Ну и нашел, представляете! Там у Ивана еще несколько брикетов армейских было и еще такая штука специально для тяжелобольных: ее водой разводишь, и раствор питательный получается. И даже вкусно, я пробовал такую вещь на сборах в интернате. Но эту штуку я про запас оставил. А один из брикетов мы с Жулькой сжевали. Я ей, правда, только четвертую часть отдал, потому что самому очень есть хотелось. Пока я упаковкой от брикета шуршал, Маришка проснулась. Голос со сна с хрипотцой.
– Все нормально? – спрашивает.
– Угу, – говорю. – Есть будешь?
Маришка сначала Ивана проверила, лоб у него, словно мамочка, потрогала, убедилась, что все в порядке, а потом второй брикет у меня взяла и есть стала. А Жулька рядом вертится, заглядывает ей в рот преданно. А Маришка ей и говорит:
– Даже и не думай, ни кусочка не дам!
А я ей и отвечаю:
– Это ты зря. Она мне жизнь спасла несколько раз. Хорошая собака.
А Маришка плечами пожимает.
– Это не собака вовсе, а мутант, и ты, Шурыч, понятия не имеешь, что у нее там за гены.
А я обиделся за Жульку.
– Ну, тебя. Эта собака Лохматому принадлежала. А он, знаешь, какой клевый, оказывается, был. Он с моим отцом дружил. Так что не обижай ее.
А Маришка вдруг вздохнула.
– Шурыч, а можно я еще посплю, что-то мне нехорошо… – и остатки брикета Жульке отдала. А Жулька их с благодарностью за один присест слизнула. А я забеспокоился.
– Конечно, Мариш, может, тебе тоже каких-нибудь таблеток выпить? Может, ты простыла?
А она головой покачала и обратно легла, в спальник закуталась, ее морозило. Я ее сверху курткой накрыл, а потом подумал и сам рядом лег, ее обнял, чтобы теплее было, а Жульке скомандовал, чтобы охраняла.
В третий раз я проснулся, потому что понял, что рядом кто-то шевелится.
Сел, смотрю, а это Иван у стены сидит, руками колени обхватил, а напротив него Жулька села, и непонятно: то ли нас от Ивана охраняет, то ли ей просто интересно, кто это такой перед ней. Я тогда подумал, что она, наверное, людей в военной форме не очень-то любит…
Я фонарик включил, Иван рукой от яркого света заслонился. Я сразу же фонарь убрал так, чтобы в глаза не било. А он и говорит:
– Спасибо, что не бросили… Что это за чудо-юдо?
А я в ответ спрашиваю:
– Ты как? Легче?
А потом смотрю: он бинты с себя снял, остатки кителя назад надел, и кажется, у него раны почти затянулись! Ну я как увидел это, так и спрашиваю:
– Иксвипрепарат? Да?
А он рукой махнул.
– Ну примерно то же самое, только функций больше! – а потом сообразил, что я не понял ничего, улыбнулся и говорит. – Не бери в голову! – а потом спрашивает, – а откуда ты про икс-ви знаешь?
– Да знаю, – говорю, – встречался я тут с бюрерами, оттуда и информация.
А потом я увидел, что у него из-под кителя татуировка виднеется, и спрашиваю:
– Там, внизу, такая же тварь была?
– Нет, – отвечает, – просто похожая… Если бы эта, я бы так легко не отделался!
А мне любопытно стало.
– А эту ты где встречал?
А он опять рукой машет, мол, неохота вспоминать.
– Давно, – говорит, – в тайге, на границе с Китаем. Думал, хороший трофей добыл, вот и наколол по дурости. Не знал тогда, что наколка эта мне так дорого обойдется.
– А почему – дорого?
– Да вот, – отвечает, – приходится теперь иногда с этой тварью встречаться, – и он опять замолчал.
А я подумал и говорю:
– Страшно, наверное?
А Иван на меня так странно посмотрел и отвечает:
– Нет, не особо, – а потом и продолжает. – Знаешь, мне кажется, девушка твоя заболела.
Я Маришкин лоб потрогал, а он, да, горячий. Тут Иван зашевелился, рюкзак к себе подтащил, покопался в нем. Ну я давай извиняться, мол, и патроны брал, и хавчик, а он опять рукой машет, мол, забудь.
– Лишь бы на здоровье…
В общем, вытащил он здоровую аптечку, открыл ее, выбрал два шприца, отложил в сторону. А потом оттуда же, из рюкзака, газоанализатор достал, какие-то замеры произвел, доволен ими остался, и смотрю: крохотную газовую горелку достал и баллон. И через десять минут на этой горелке уже небольшой котелочек с водой закипел. Ну Иван спецпаек для больных туда бросил, вкусно так сразу запахло. А он и говорит:
– Лишь бы на такую вкуснотищу мутанты не понабежали!
А я ему отвечаю:
– Ну как не понабежали, вон понабежали уже! – и на Жульку киваю. А она сидит в дальнем углу от Ивана, косится на него с недоверием, а сама слюни роняет от аппетитного запаха.
– Тоже мутант? – спрашивает Иван, а сам уже из котелка в кружку бульон этот наливает, а в бульоне какие-то кусочки фигурные плавают, и выглядит это… М-м-м! Давно я горячего не ел!
А он мой взгляд перехватил и говорит:
– Бери, ешь!
Ну меня и раньше на блины два раза звать не приходилось, а теперь уж и подавно! Схватил я ложку, которую мне Иван протянул, да с галетами навернул этого горячего бульона.
И не обжегся почему-то ни разу!
А сам Иван обычный брикет умял, снова свою волшебную фляжку с секретным напитком достал, жажду утолил. А потом мы Маришку разбудили, Иван ей рукав закатал и вколол лекарство одно за другим, а потом я ее бульоном поить стал. А когда она его съела, то сразу же мы ее опять в спальники замотали и спать велели. А пока она спала, ревизию оружия провели да боезапасы подсчитали, Иван мне показал, как автомат правильно чистить надо. Несколько раз Жулька вдруг рычать начинала, и тогда мы затихали и прислушивались. Но к нам в пещеру никто не лез, ну а если твари рядом шастали, тут уже ничего поделать нельзя было. Тут их царство, не наше.
Я Ивану рассказал, как по шоссе шел, да как Бориса этого встретил. Иван только головой покачал.
– Теперь, – говорит, – ясно, почему ты меня так испугался…
А я ему и объясняю:
– Я не испугался, я осторожничал.
Ну а потом он и говорит:
– А сколько, Шурыч, по-твоему, времени прошло с тех пор, как конец света наступил?
Я плечами пожал.
– Не знаю, − говорю, − дней пять, не больше. Даже, наверное, четыре.
Он помолчал немного.
– А я думаю, не меньше трех недель уже прошло!
Если бы я не сидел уже, то я бы точно сел от такого известия.
– Как это? – спрашиваю. – Быть такого не может! Ну говорят, что когда солнца нет, люди различно время ощущают, но четыре дня и три недели? Нет! Такого быть не может!
А Иван отвечает:
– Я думаю, время здесь в разных местах по-разному идет… Вот в чем дело.
