– Стой! Раз-два!
Ну встали мы, к нему повернулись, чего, мол, еще, вроде все спокойно кругом. А он поверх наших голов куда-то вверх пальцем тычет и говорит:
– Что-то не нравится мне это дело!
Я голову поднял, а над лесом со стороны Ларцево что-то черное клубится, примерно так же, как над Игнатово тогда, когда вся деревня под землю ушла! Но тут больше на ураган надвигающийся похоже. Тучи эти двигаются вроде бы да так быстро! И двигаются они к нам! И тут Жулька жалобно заскулила.
….Пришлось нам развернуться на сто восемьдесят градусов да обратно по дороге к Игнатово отступление начать. Сначала мы просто шли, потом пошли быстрее, а потом – побежали. Потому что там не просто тучи от Ларцево на нас надвигаются, там шум такой, словно тысячи ветров воют.
А потом Иван назад обернулся и как заорет:
– Бежим! Бежим, что есть мочи!
Дважды повторять не пришлось, звук оттуда шел, что не захочешь, а побежишь, так что помчались мы по дороге во всю прыть. Маришка сразу спотыкаться стала, там и так сумерки были, а от этой надвигающейся тучи совсем стемнело. Я ее за руку схватил, и мы дальше побежали. В общем, получилось, что во второй раз я той же самой дорогой в то же самое село бежал!
Но на этот раз не добежал. Метров через пятьсот, когда мы с Маришкой уже почти падали, меня Иван догнал, рюкзак с меня стянул и за руку дернул, чтобы я налево сворачивал, там табличка какая-то прямо на земле валялась, а за поворотом дорога лесная, травой заросшая. А ноги-то уже не бегут, и хочется только пополам согнуться и воздух ртом хватать, как рыба. В общем, куда мы там бежали, и что по сторонам было, я не видел, только перед глазами все мелькало, да вой сзади в спину нас подгонял. А потом впереди я увидел громадный такой белый шар размером с трехэтажный дом. Его со стороны почти не видно было, заросло все вокруг. И тут нас Иван обоих за руки схватил и вперед потащил.
А когда мы к шару подбежали, я увидел, что там сбоку лаз есть, который внутрь идет. В этот момент у нас за спинами уже просто ревело. У шара Иван Маришку вперед пропустил, потом меня внутрь подтолкнул, сам рюкзаки скинул, внутрь шара сиганул, потом снова обратно выглянул и в последний момент рюкзаки внутрь затащил.
И тут снаружи как завоет! Маришка на землю упала и руками уши зажимает. Я и сам чуть было так же не сделал. А потом чувствую, Иван меня трясет, я на него посмотрел, а он уже фонарик налобный зажег, на винтовку показывает да в сторону лаза тычет. Потом ко мне наклонился и орет мне прямо в ухо:
– Держи вход под прицелом!
А я понять не могу, куда стрелять, зачем стрелять, и, главное, в кого? А потом я тоже фонарь включил, у лаза этого присел, автомат наизготовку взял. И стоило мне наружу посмотреть, как сразу же я понял, что это за тучи были. Это были тысячи летающих ящеров!
А Иван говорит:
– Это кандары!
Странное дело, он от меня далеко стоит и говорит негромко, а я все слышу.
Значит, он уже встречался с этими кандарами. Ну что ж, раз он живой, может, и мы выживем? Оглянулся я на Ивана, а он вверх смотрит, там, на самой верхушке этого шара, дырка. Но вроде бы для кандаров маловата. Один из ящеров на край дырки сел, внутрь заглянул, завизжал так пронзительно, крылья растопырил, Иван в него выстрелил, и ящер исчез сразу же. А Иван уже ко мне на помощь переместился да по пути Маришку на ноги поднял, крикнул, чтобы доски для костра собирала, у нас под ногами досок полно было.
А сам шар, наверное, метров двадцать в диаметре, и не шар это вовсе, а сфера снизу по полу срезанная. А до отверстия наверху метров пятнадцать. Пол земляной, неровный и мусору тут полно.
А кандары снаружи вихрем вокруг шара так и вьются. Тут я ахнул:
– А где же Жулька-то? Пропала собака!
Ну, по правде сказать, я не сильно расстроился. Я уже понял, что Жулька хитрющее животное и просто так себя съесть не даст. Наверняка залегла где-то в безопасном месте.
Пока Маришка доски таскала в одну кучу, Иван несколько слишком любопытных ящеров, которые внутрь забраться пытались, подстрелил. После этого они осторожнее стали. Но шум, тем не менее, не прекращался, и мне уже казаться стало, что они могут кружиться вокруг шара целую вечность.
В общем, попали мы в ловушку!
Снаружи нас караулила гигантская стая каких-то чертовых птеродактилей, а внутри было просторно, спокойно, и можно было бы сидеть тут целую вечность, если бы у нас были вода и продукты.
Иван по ходу дела рассказал, что это, оказывается, был знаменитый Дубнинский шар, и сюда раньше целое паломничество было. Типа, каждый пацан должен был хоть раз в жизни да побывать в этом шаре. Вон все стены надписями расписали! Через полчаса, когда стало окончательно ясно, что ящеры внутрь не лезут, Иван отправил меня костер разжечь, рюкзаки распаковать, коврики расстелить, чтобы можно было у костра сидеть и спать, и ревизию припасов провести.
А у меня от усталости руки трясутся, кое-как я костер разжег. Маришка мне помогла коврики да спальники распаковать, а потом мы стали всю воду и еду в одну кучу складывать. Получилось негусто: поллитра минералки, фляжка со святой водой – там, наверное, грамм двести всего было, в другой фляжке армейского напитка на донышке, и еще небольшая полиэтиленовая бутылка у Ивана в рюкзаке оказалась. Итого литра полтора, не больше. Из еды: остатки поломанных галет в пакете, тушенка, порванный пакет с хлопьями – совсем никчемная вещь без воды, банка с ветчиной, которую я в провале нашел, два армейских брикета, две плитки шоколада и батончик.
А пить-то как хочется после бега! Все же во рту пересохло! Я подумал и решил, что обойдусь. Один только глоточек и сделал. А Маришке на глаз одну третью часть оставшейся минералки в кружку налил и батончик ей отнес. И говорю:
– Шоколад и воду только женщинам и детям!
А звуки же по пространству внутри шара разносятся, и словно эхо вокруг. Жутко даже. Я думал, Маришка хоть улыбнется, а она смотрит на меня серьезно, батончик этот взяла, кружку, вижу я: руки у нее дрожат. А она и спрашивает:
– Шурыч, мы здесь насовсем останемся, да? – и голос у нее безнадежный такой.
А мне что ответить? У меня у самого сил не осталось. Но Иван хоть и был далеко, все услышал. Ну он и говорит со своего места:
– Помощь звать будем. Передохнем вот только немного.
И только сейчас я о нем подумал. Мне даже стыдно стало. Он же и бежал вместе с нами, и нас буквально на себе сюда притащил, а ведь у него поклажи вон сколько, он же тоже устал до изнеможения. Ну я остатки минералки ему отнес и плитку шоколада отдал.
А он от шоколада не отказался, половину сразу, наверное, откусил, остальное оставил, а воду всю выпил. Меня, правда, спросил:
– Сам-то пил?
