— …совершенно случайно оказавшегося тем, кто нанял вас убить меня, — закончил я фразу.
Виконт оторвал глаза от кошеля и посмотрел на меня.
— Максимум, что я смогу — это подыскать такого оскорблённого дворянина, — произнёс он после секундного раздумья.
— Жаль, — я тяжело вздохнул и переправил кошелёк снова себе за пазуху, — очень жаль. Потому что такого дворянина я и сам могу найти.
— Давайте деньги, барон, — хрипло произнёс виконт, — я найду нужных людей, пусть и не благородного происхождения.
— Детали меня не волнуют, — отмахнулся я. — Что ж, тогда до встречи на балу?
— Думаю, с первым делом я управлюсь до него, — виконт снова стал собран.
— Рад иметь дело с таким разумным человеком, — я поклонился ему и получил ответный поклон.
«Нужно будет его убирать после всего, — я вышел из комнаты со стойким чувством, что от этого человека следует избавиться, и чем раньше, тем лучше. — Пусть закончит первое порученное дело, а потом придётся вопрос с ним решать радикально».
Несмотря на явно светящийся в глазах телохранителей вопрос, я не стал ничего рассказывать и приказал ехать домой. На сегодня все дела закончились.
С момента разговора с Бернаром прошло три дня, за которые меня дважды пытались убить. Сначала на мой экипаж напали, на этот раз шестеро неизвестных, прикрываемых тремя лучниками. Поручив шаману прикрыть нас от стрелков, мы с нубийцем разобрались с воинами. Удалось не только взять одного из них живым, но и разговорить его. Всё оказалось прозаично, нанимателем был благородный господин, заплативший золотом, но его лица никто не видел.
Второе покушение выразилось в том, что в пищу, которую готовили на общей кухне, подсыпали яду, но, поскольку шаман всегда проверял еду, то и эта попытка успехом не увенчалась. Поймав служанку, которая хотела нас отравить, мы отдали её в руки Агнессы. Посмотрев на её лицо, я здорово не позавидовал девушке, польстившейся на левый заработок. Выяснилось, что одна знакомая, с которой та встречалась в лавке, где покупала продукты, попросила её об услуге, подкрепив просьбу десятком золотых. Знакомую эту мы так и не нашли. Из всех этих покушений я сделал для себя полезный вывод: можно делать всё, что угодно, лишь бы не поймали.
«Бернар устранил уже пятерых из оставшихся восьми ухажёров, — раздумывал я, когда мы ехали на первый королевский бал, открывавший череду празднований, — нужно будет закончить с ним до отъезда. Рон отследил всех, с кем он в эти дни контактировал, их ликвидируем сразу же после него».
Люди вокруг экипажа были возбуждены и веселы, витрины лавок на центральных улицах цветасто украшены, на площадях расположилось множество пёстрых шатров и фургонов бродячих циркачей и актёров — в общем, столица готовилась к торжествам. Указом короля первый день праздника был объявлен выходным, работать дозволялось только тем, кто обеспечивал веселящийся люд всем необходимым. Сотни торговцев со сладостями, безделушками и украшениями, выложенными на лотках рассекали толпы горожан, во всё горло рекламируя свой товар. Счастливые зеваки то задерживались возле одних комедиантов, то перетекли от одной площадки к другой.
Ехать в такой толчее было очень трудно, поэтому мы постарались как можно быстрее выбраться на улицу, которую стража специально предназначила только для экипажей направляющихся ко дворцу аристократов.
Когда мы, наконец, выехали на неё, скорость движения увеличилась, правда, приходилось иногда останавливаться и пропускать вперёд экипажи каких-то важных особ, чьи экипажи, окруженные десятком королевских гвардейцев, быстро неслись к дворцу.
Я тупо пялился в окно, мыслей особых не было, взгляд скользил по стоящим вдоль улицы домам, которые становились всё величественнее и богаче по мере того, как мы подъезжали к дворцу. В этот раз никаких чёрных входов не было, ремонтные работы, конечно же, к такой торжественной дате были полностью завершены, и все вокруг блестело и сверкало. Чистенькие, новенькие строения были украшены не только невесть откуда взявшимися в это время года гирляндами цветов, но и художественными полотнами, изображающими славные деяния его величества.
«Не сильно что-то наше величество и прославилось, — хмыкнул я про себя, рассматривая картины, — всего и заслуг — пара подавленных крестьянских восстаний. Да и то, похоже, принял в этом участие под самый конец, чтобы художникам было что потом нарисовать для праздника».
С такими крамольными мыслями я выгрузился из кареты и отпустил Рона с Загиялом. Вряд ли кто-то попытается прикончить меня на королевском балу, гораздо проще и дешевле было продолжать попытки с ядами и лучниками.
— Барон, моё почтение, — раздался рядом незнакомый голос, я повернулся на него и вежливо раскланялся с незнакомым мужчиной, которого вела под руку весьма расфуфыренная дама. «Подкаблучник показывает жене, с кем он знаком», — догадался я и подыграл незнакомцу, обменявшись с ним несколькими репликами о погоде и празднике. Дама милостиво на меня посмотрела, затем, увидев кого-то из значительных персон, шикнула на мужа. Он скорбно на меня посмотрел и, извинившись, был увлечён своей супругой, которая, как ледокол, прокладывала путь к своей цели. За нею семенил бедный муж, стараясь поспеть и не споткнуться.
«Бррр, — подумал я, провожая взглядом эту парочку, — не хочу превратиться в нечто подобное».
Поднимаясь в большой приёмный зал по широкой парадной лестнице, мне приходилось раскланиваться со многими дворянами, причём все, кого я хоть ненароком задел, только приятно мне улыбались и извинялись за свою неуклюжесть. «Хоть какой-то прок от этих дуэлей, — улыбнулся я про себя, и внезапно вспомнил: — Блин, совсем подзабыл со своими ранами, мне же дочь казначея бабло должна!». Мысли о деньгах, которые я могу получить, радовала меня ровно пять минут, до того момента, как мой взгляд наткнулся на четверых суровых мужиков в ослепительно белых одеждах, поверх которых были надеты доспехи. Они стояли перед поворотом в коридоре и явно кого-то ждали. Кого — я понял сразу, ибо при моём появлении один из них отдал негромкую команду и на меня сразу же уставились четыре пар глаз.
«Чего паладинам-то от меня понадобилось? — нахмурился я. Трудно было не опознать принадлежность этой четвёрки, по всей режущей глаз белизной одежде были изображены символы Единого. — Ещё одна встреча? Начинаю бояться собственной популярности».
Поскольку возвращаться назад на виду у всей толпы, идущей вперёд по коридору, было бы глупо, я принял вид «независимого эксперта» и, насвистывая, направился навстречу паладинам. Хотя меня слегка трясло от внимания инквизиции, но им об этом знать было совершенно не обязательно.
