Краем глаза схватилась яркая картинка, и звук снова пришлось прибавить.
Огромного вида мужчина-киборг показывал, насколько он свиреп и непобедим, профессионально кривляясь на потеху толпе.
— Хортрон! Хортрон! — скандировали люди и Низшие, заходясь на волне восторженного экстаза.
Соперники еще с полминуты демонстрировали свои умения и возможности, распаляя зрителей, после чего неожиданно, практически мгновенно, наступила мертвая тишина. Целый стадион затаил дыхание, напряженно ожидая начала схватки.
— Да. Сейчас. Сейчас… Три… два… один… — громким шепотом на всю планету проскандировал Майф Дин-Сой. А потом демонстративно, плавно откинувшись назад, вскинул вверх руки: — Да свершится неизбежное! — прокричал он, неистово замотав головой.
Звук громогласного, оглушительного гонга дал знать о том, что бой начался.
Дочистив меч, Морган внимательно осмотрел его на предмет царапинок и щербин. Подняв клинок на уровень глаз, он поиграл острием на свету, стараясь уловить какие-либо изменения. Конечно, электроника справилась бы с этим гораздо лучше, но ему так просто больше нравилось. По крайней мере, сейчас. Создавалось ощущение тонкой связи с оружием. Так приносились извинения за те дни, что оно оставалось без должного ухода. Мужчина полагал, что клеймор чувствует, когда о нем заботятся, и всегда отвечает хозяину тем же.
Серебряная поверхность ткани «Преданной» была в несколько раз прочнее стали. Повредить ее было задачей не из легких. Однако, бывали и такие соперники, что могли разорвать не только плоть, но и раскрошить самые твердые поверхности. Все зависело от того, какую тварь приходилось проявлять в очередной раз, и какие способы борьбы она принесла с собой из другого мира. Монстры — не люди, и даже при повышенной степени контроля со стороны властей они преподносили свои сюрпризы.
Морган заботливо повесил клеймор на стену. Вспомнил, что в эти три дня необходимо успеть перелопатить весь арсенал оружия, привезенного Трэвиусом для будущей жатвы. Кроме того, еще успеть заполнить пробелы по новинкам.
Развернувшись, и, проковыляв, наконец, к мотоциклу, мужчина повернул голову в сторону объемной голограммы. Высокая, мускулистого телосложения и не лишенная форм женщина кувыркнулась через плечо, подняв в воздух изрядную долю песка. Уйдя от сокрушительного удара, нанесенного огромным Хортроном, она тут же увернулась от рассекшего воздух металлического кнута, выскочившего из наручей его правой руки.
Толпа в очередной раз взревела. Маленькие фигурки на арене дублировались в реальном времени огромными голографическими копиями. Голограммы умело увеличивались и уменьшались, ведомые профессиональной работой аниматоров — чтобы всем и каждому было видно, что происходит внизу. Мотивирующие смайлы и картинки, выскакивающие над противниками, только подогревали неистовство публики.
Хортрон, не смирившись с промахом, не стал втягивать кнут и полоснул им вслед уходящей сопернице.
— Ну, это ты зря, — усмехнулся Морган, отпив из бутылки очередную порцию пива.
Жнец знал, чем окончится эта схватка. Он практически всегда угадывал исход сражений на арене. Тактика бойцов не являлась для него какой-либо загадкой. Их характеры и возможности читались, как открытая книга. Хватало мельком взглянуть на соперников, чтобы сделать логичный вывод, построенный на опыте и врожденной чувствительности, присущей всем Жнецам. Конечно, в основном, благодаря второй.
Морган мог бы делать ставки на результаты боев, срывая нехилые суммы, но это законодательно запрещалось персонально для Жнецов. Правительство предпочло обезопасить себя от потери ключевого звена в регулировании равновесия, создавшегося в обществе. Конечно, подобные дела проворачивались через подставных людей, но делать этого категорически не хотелось. Уже не один Жнец прогорел на пагубном пристрастии к азартным играм. Многие использовали свои способности для быстрого обогащения, не желая мириться со своим положением. Большинство поплатилось за это своим Пламенем.
У всех это случалось по-разному. Кто-то увлекался игрой годами, а кому-то хватило и раза. Последовательное пренебрежение внутренними тревожными звоночками всегда имело разрушительные последствия. Пламя никогда не исчезало внезапно. Жнец всегда чувствовал, какие именно действия подталкивают к той черте невозврата. И, когда терял силу, точно знал, за что. Настоятельные, порою даже раздражающие своей частотой предупреждения не оставались незамеченными. Они, как снежный ком, нарастали по мере каждой осечки. Связь с Пламенем была настолько крепка, что Жнец чувствовал происходящее своим нутром. Это приходило ему во снах. Более мудрые внимали разуму, не желая испытывать судьбу и лезть на рожон. Словно заядлые торговцы, учились искать удобоваримый компромисс. И, порою, успешно это делали. Иные же не могли смириться с тем, что не свободны, и вынуждены существовать, служа против своей воли. Как правило, именно они до последнего игнорировали внутренний голос, пытаясь максимально обналичить свой дар. Полагая, что успеют, наемники пытались набрать сумму, достаточную для переселения на Олимп. Некоторым это даже удавалось. Однако, далеко не всем.
Покидая Жнеца, Пламя забирало с собой не только силу, но и жизнь. За считанные доли секунд человек превращался в иссохшую мумию. Одна вспышка решала, жить или умереть. В течении недели Жнец покидал этот мир, и в том случае, если его не охраняли друзья, к нему приходили мстить Тени. Они, словно почуявшие ослабленную добычу звери, находили своего уже беззащитного палача. Это не транслировали по телевидению. Не оглашали, трубя о великолепном зрелище. Все происходило тихо и мерзко. Связанные одной цепью, зачастую Жнецы это чувствовали и знали, каким образом все заканчивалось.
Вздрогнув от мрачных мыслей, Морган глубоко вздохнул и постарался думать о приятном. В конце концов, не все было так плохо. Он, как и остальные, имел внутреннего путеводителя. Сговорчивые наемники, уделяющие должное внимание самодисциплине и умеющие торговаться с Пламенем, доживали до преклонного возраста. Статистика переселения их на Олимп вполне обнадеживала. Правда то, что доставалось обычным людям просто так, Жнецу приходилось выбивать тяжким трудом добрую половину своей жизни. За это чувствовалась обида.
Олимп — обитель элиты. Отдельное государство, окруженное щитом, надежно защищающим таких, как он, от любого воздействия Теней. Единственное место, что оставили Высшие в угоду людям. Он жил закрыто, тихо и обособленно. Как и храмовники, он сохранил старый язык, а летоисчисление там не менялось со времен гибели Земли. Десятки и десятки лет Олимп защищал своих жителей непреодолимой преградой на пути тварей. В остальных местах щитов не существовало. За исключением мобильных, разрешенных комиссией по контролю жатв для арсенала головорезов. Только на острове Жнец мог чувствовать себя в безопасности. Мог не бояться отступления Пламени. Врачи Олимпа умели лечить этот недуг, они запатентовали свой метод как единственный, приносящий результаты. Имели монополию на него и за десятки лет секреты технологии так и не покинули предела огромного острова. Это был еще один повод подстегнуть наемников к усердной работе. И к стремлению начать в новом мире жить так, как захочется и делать то, что вздумается.
Трибуны ахнули. Создавалось ощущение, что эмоции раздувались намеренно. Наверняка, так оно и было. Человеку всегда хотелось ощущать чуть больше, чем есть на самом деле.
Словно подтверждая мысли проницательного зрителя, Виктресс юрко вывернулась, несмотря на свой внушительный рост. Гибким, точно выверенным движением она схватила конец кнута, рванув его с такой силой, какую только мог выдать экзоскелет и усиленные мышцы. А потом пустила поверх него ток. Хортрон взвыл. А за ним взвыла и толпа.
Морган улыбнулся своей кривой, некрасивой улыбкой. Было предсказуемо.
Вырвав с корнем опасный железный хлыст, Виктресс отскочила в сторону. Пока киборг валялся на песке, воя от боли, она победно вскинула вверх его оружие, показав зрителям. Те громогласно скандировали ее имя, признаваясь в любви.
