– Прорыв вражеской группы в направлении флаероносцев! – громом среди ясного неба прозвучал доклад одного из операторов. И тут же за ним зачастили остальные:
– Определяем целеуказание…
– Производим опознание целей…
– Производим расчет траекторий перехвата…
Чего там производить? На соединение флаероносцев недуром перли квадрирема, трирема, три либурны и пять эскадренных миноносцев, и все это под прикрытием сотни флаеров. Все, если доберутся, тушите свет.
– Оперативной группе начать отход к Ветлуне! – скомандовал я, попутно пытаясь выдрать из общей схватки хоть какие-то корабли и флаеры, способные прикрыть совершенно не предназначенные для боя корабли. – Перестроиться в плотный ордер, «Икар», «Дедал» и «Филин» замыкающими.
Да, замыкающими. У этих флаероносцев хотя бы орбитальные лазеры есть, так что пусть либурны с эсминцами попробуют приблизиться – мы им зубки-то покажем. А вот что с триремой и квадриремой-то делать, кто бы подсказал? Они же нас из своих гравитационных орудий просто расстреляют с дальней дистанции.
– Мостик, на связи чиф БэЭльЧе, – раздался из динамиков капитанского пульта голос командира боевой летной части «Дедала». – К вылету способны до пятнадцати поврежденных флаеров. Могу выпускать.
Капитан третьего Георгиас Панфилопулос – да-да, тот самый бравый артиллерист, что отличился при обороне Роксаны, а недавно был моими усилиями переведен на командование флагманом Второго флота, – вопросительно поглядел на меня. Эх, ну что глядеть-то? При Увеке мы только таким Макаром живы-то и остались! Киндяшков, ты редкий идиот – почему сам про это не вспомнил?!
– Всем флаероносцам! – приказал я. – Вооружить и подготовить к старту те машины, которые хоть как-то могут летать и драться. Быть готовым к отступлению по плану «Брызги воды».
Красивое название для плана, правда? Означает, грубо говоря, что каждый корабль бежит куда глаза глядят, причем со всех… хм… Спасается со всей возможной скоростью при форсированных реакторе и сжимателе пространства.
– Сигнал к началу «Брызг» – гибель замыкающих, – чуть помолчав, добавил я. – Отходить к Ветлуне, под прикрытие базовых флаеров.
И все же перехватить вражескую группу прорыва мне удалось. Сначала врага атаковал избитый легкий крейсер «Милетец» – надолго его не хватило, но он дал время подойти трем крейсерам Боорчу-класса, шести фрегатам и тринадцати корветам. Этрусские либурны, трирема и часть флаеров развернулись на них, но квадрирема и эсминцы упорно рвались вперед. Мне все же пришлось отдать приказ на старт поврежденным флаерам, но они смогли лишь завязать бой с прикрытием врага да повредить один из эсминцев. Вечер переставал быть томным, когда, насилуя свои двигатели, на атакующую группу свалились два десятка миноносцев и фрегат «Паллада», учинившие самоубийственную атаку на врага. После окончания короткой стычки отступить смогли лишь пять наших кораблей, однако все эсминцы Этрурии тоже вышли из атаки с различными повреждениями. А квадрирема продолжала преследование флаероносцев и вот-вот должна была выйти на дистанцию залпа из гравитационных орудий.
– Замыкающие, подготовиться к перестроению, – выдохнул я и взял свой гермошлем.
Красивый у меня скафандр, под анатомический доспех греческого гоплита сделан. Ну и шлем к нему соответствующий, изукрашенная стилизация под илирийский стиль – хоть плюмажа на нем не предусмотрено, и то сахар.
– «Икар» и «Дедал», закрываем корпусами «Филин». Наша задача – дать ему подойти к квадриреме на дистанцию выстрела из орбитальных лазеров. Миноносцы квадриреме щит пощипали, да и до этого он по нему наверняка получал. Может, и хватит четырех орудий, чтоб разлахудрить эту сволочь.
– Думаешь, выйдет, командир? – напряженным голосом спросил Ромка.
– А у нас выбора нет. «Аверофф» только через четверть часа подойдет, а эта гадина на огневой контакт выходит через десять минут, – ответил я и повернулся к Панфилопулосу. – Капитан, прикажите всему экипажу загерметизировать скафандры и подготовиться покинуть корабль. Собственно, все, кто не участвует непосредственно в его управлении и не относится к расчету нашего орбилазера, могут уже садиться по шлюпкам и отстреливаться. Будем живы – подберем.
Я водрузил шлем на голову и щелкнул застежками, закрепляя его. Дальше хитрая автоматика этого чуда индустрии одежды сама за пару секунд произвела герметизацию, и на забрале на краткие мгновения высветилась надпись, что все – дышать можно даже в открытом космосе.
– Экипаж готов, лишние начали покидать корабли, – доложил Панфилопулос.
– Отлично, – ответил я. – Ордер я нарисовал, синхронный разворот, перестроение и атака по моей команде. И-и начали!
Многотонные туши флаероносцев совершили разворот в пространстве – благо гравитационные двигатели делают их практически безынерционными – и устремились навстречу неприятелю.
– Противник опознан как «Ларс Порсена», – сообщил оператор сканеров.
Офигенно ценная информация, да как вовремя!
Минуточку… Так это же флагман Пирского!
– Всем экипажам! – тут же оповестил я своих подчиненных. – Перед нами аж целый проконсул. Поджарим его хорошенько!
А сам тайком активировал функцию «Передать командование флотом следующему по званию офицеру». Тактический экран тут же отозвался изменением надписи «Командующий: стратиг флота Киндяшков» на «Командующий: чингис Арифуллова». Ах ты ж ядерный батон! Явилась тут, понимаешь, в одном инкогнито на голое тело! Это что, выходит, битву Каракорум выиграет?!
Хотя, может и проиграет… Там посмотрим еще, кому вся лаврушка с венков достанется, а кому просто венок и залпы почетного караула.
«Ларс Порсена» на наш разворот не отреагировал никак – как перла квадрирема вперед, словно пьяный носорог, так и продолжила. А едва мы вышли на дистанцию ее огня, как началось: щиты сверкали и переливались под ударами четырех гравитационных молотов этрусского корабля, изображая из себя эдакое северное сияние (в ходовой рубке обзорные экраны есть, так что все можно как через настоящий иллюминатор наблюдать), взвизгивали под палубой гравитационные компенсаторы, наконец щиты на «Икаре» и «Дедале» полыхнули особо ярко и исчезли. Гравикомпенсаторы начали издавать пронзительный непрекращающийся визг, громкий и противный, слышимый даже через скафандр. Миг – и носовую часть «Икара» разметало в стороны, сам флаероносец развернуло к врагу бортом и унесло куда-то в сторону, а «Дедал» и «Ларс Порсена» соединились толстой, жемчужного цвета светящейся колонной – это дал залп наш орбитальный лазер.
Щит этруска вспыхнул и исчез, по нему ударили еще четыре лазерных луча, и вдруг, когда я уже готов был в восторге заорать: «Ура! Мы ломим! Гнутся шведы!» – обзорный экран вдруг погас, а все оборудование обесточилось.
