даже от тех же самых волков. Но местным, по-видимому, хватало.
Когда мы прошли через открытые ворота, к нам тут же подбежали трое вооружённых копьями и мечами мужиков.
— Что так долго, Визилий? Где телега? Кто это? А это?..
Самый рослый задавал вопросы по мере того, как различал новые детали.
— Этот парень убил Стефана рябого. Он как раз на лошади. Телегу оставили, так как волки очень близко подошли. Троих мы убили. Кстати, выстави дополнительных людей на ограду. Уж очень борзо зубастые себя сегодня вели.
— Свара, — здоровяк тут же обернулся к одному из своих, — зови Людина, Тишу и Сласа с братом.
— Понял!
Один из силуэтов растворился в темноте.
— А этих куда?
Смысл и, самое главное, уважительный тон вопросов однозначно указывали на то, что встреченный мной старик был далеко не последним человеком в этом поселении и, вероятнее всего, выехал в ночь не для простой вечерней прогулки.
— Рябого швырните куда-нибудь. Главное, чтобы волки ночью не сожрали. А парня накормить надо.
— Сомневаюсь насчёт покормить, — промычал здоровяк. — Сегодня в таверну не заходил же никто. Вилш с обеда закладывать начал. Сейчас спит уже, небось.
— Ну дочку его разбуди. Пусть хоть холодное что-то покидает, — раздосадовано проворчал старик. — Рябой, между прочим, его племянника убил… И комнату пусть подготовит!
— Сделаю!
В этот раз здоровяк убежал сам, а последний встречающий пошёл закрывать ворота.
— Ты то сам как насчёт пожевать чего-нибудь? — с усмешкой обратился ко мне Визилий, когда мы вновь остались наедине. — А то, может, ты сытый?
— На чёрный день у меня мясо сырого хрюка в инвентаре, но если предложат чего получше, то я с удовольствием.
— Тела хрюков были целыми, — снова проявил наблюдательность (подозрительность) Визилий.
— Я же сразу сказал, что убил за сегодня трёх. Вот на первом и проводил эксперименты.
— Чего проводил?
— Опыты.
— А.
Старик постоял несколько секунд, а потом взял под уздцы лошадь:
— Пойдём, тут недалеко.
По привычным для меня меркам, тут всё было недалеко.
Лошадь с телом перехватил возвращающийся из таверны здоровяк.
— Синила не спала, и даже печь ещё тёплая, так что скоро всё будет! — обрадовал он нас и тут же исчез.
Таверной оказался дом, раза в два больший, чем соседние. На первом этаже в зале располагались четыре длинных, накрытых скатертью стола, за каждым из которых могло уместиться человек по двенадцать. Через дверь находилась кухня, а на втором этаже, кроме отдельного блока с двумя хозяйскими комнатами, было четыре гостевых номера.
Всё это мне рассказал старик, пока мы усаживались за стол, на котором горели две свечи, стоящие на блюдцах.
— Выпьешь? — спросил спутник, после того как мы разместились друг напротив друга.
Вообще-то, с алкоголем у меня были спорные отношения. Бывало, я не пил по два года. Даже по праздникам. А иногда накатывала такая тоска и отчаянье, что не мог удержаться.
Пил, скидывал с себя одеяло, орал, бил по неподвижным ногам, прилагал все силы, чтобы ими пошевелить, двигал их руками… Снова орал и снова пил…
А потом меня отпускало. Точнее, усилием воли я переключался и выплёскивал свою боль на страницы книг.
— Что-нибудь лёгкое, вроде пива, — ответил я.
— Легко. Син! — позвал он негромко.
Тут же скрипнула дверь на кухню, и в щель просунулось молодое девичье личико. Ух ты!
Меня будто что-то ударило, причём сразу и в голову, и ниже пояса. Такой милой девушки мне видеть не доводилось: небольшой курносый носик, большие карие глаза, пухлые губки и обрамляющие всё это великолепие чёрные волосы, спадающие вниз…
— Еда скоро будет, Визилий.
— Син, будь добра, принеси пива мне и моему другу.
— Сию минуту.
— Понравилась? — с улыбкой спросил проницательный старик, когда дверь на кухню закрылась.
Да даже знай он все расклады, мне трудно было бы ему объяснить всё, что со мной происходит.
Я видел красивых женщин, и многие из них даже оказывали мне знаки внимания. Да чего там говорить, бывало и лезли руками в штаны, ведь я был богат. Вот только ввиду парализованной нижней половины тела, их действия не вызывали там отклика. И как следствие в голове тоже. А вот сейчас…
Впервые в жизни меня тронуло одновременно везде… И хоть я прекрасно понимал, что это чистая физиология, помноженная на многие годы фантазий и желаний, но…
— У меня никогда не было женщин, — ответил я, окончательно остановившись на пути максимальной откровенности. — Очень понравилась.
— Хм… — старик наклонил голову, разглядывая моё лицо. — Можно я буду говорить прямо?
— Мне кажется, это риторический вопрос.
— Какой?
— Тот, который не требует ответа.
— Это да…
Он снова задумался, будто что-то вспоминая.
— Ты мне соврал. Я знаю это… Но я слышал твои размышления, следил за твоими реакциями, в том числе приведя к тебе волков… В общем, несмотря на твою ложь, ты мне кажешься хорошим парнем. И я хочу тебе дать второй шанс…
Дверь на кухню открылась, и из неё выпорхнула Синила с двумя глиняными кружками в каждой руке. Теперь у меня появилась возможность оценить её фигуру, но я быстро отвёл взгляд, так как двух секунд хватило, чтобы понять — она идеальна и дальнейшее рассматривание может выбить меня из колеи, а сейчас этого очень бы не хотелось.
— Прошу вас.
— Спасибо, девочка.
— Спасибо!
Как я удержался и не посмотрел ей вслед — загадка.
Дверь хлопнула.
Старик схватил кружку и поднял.
— За знакомство! Я Визилий.
— Илья.
Я припал к кружке и в несколько глотков осушил её наполовину. Холодное пенное придало уверенности и сходу ударило в голову гораздо быстрее и сильнее, чем на Земле. Должно быть, сказалось молодое неустойчивое к ядам тело, крепость напитка и нервы.
— Ты действительно ударился головой, упав с лошади? — огорошил расслабившийся было мозг старик.
Не нужно было быть гением, чтобы понять — в данный момент если и не решалась моя судьба, то, по крайней мере, это было некой ключевой поворотной точкой.
— Нет, с лошади я не падал, — выдал я, глядя в глаза собеседнику, — но о том, что до сегодняшнего дня было со мной, понятия не имею. Все мои, по-видимому, восемнадцать лет будто исчезли…
— И рождаются они восемнадцатилетними… — едва слышно прошептал старик.
— Кто? — спросил я, не будучи уверен, что правильно расслышал.
— Такие, к которым ты, похоже, относишься, — вздохнул старик и, сделав ещё несколько глотков из кружки, сильно понизил голос. — По-разному таких называют… Внезапники, беспамятные, внешники, беглецы… Но чаще всего — проклятые…
От его слов у меня похолодело внутри. Что-то не так я себе всё это представлял. Даже если он прав и здесь до меня были попаданцы, то они же должны становиться самыми крутыми. Почему проклятые-то⁈
— Когда таких допрашивали, — продолжил собеседник, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Зачастую они рассказывали о каких-то других мирах. Отсюда, кстати, появилось прозвище «беглецы». Ты что-то помнишь о прошлом мире?
Приехали, блин… Одно из главных правил попаданца — не говорить об этом. Его часто нарушают и иногда это даже приносит пользу. Но чтобы вот так, в первый день, да ещё в свете очень сомнительной новой информации…
Только вот вариантов по-прежнему нет… Этот старик, конечно, может оказаться замаскированным членом тайной организации, разыскивающей и выявляющей таких, как я, и тогда мне звезда. Но вроде я всегда неплохо разбирался в людях и вижу в его лице, кроме подозрительности и любопытства, ещё и сочувствие. Вот выбор-то… Без выбора.
— Помню, — кисло усмехнулся я и сделал ещё один глоток из кружки.
— Дела… — старик откинулся на стуле и уставился в потолок.
Так он просидел с минуту, а потом вдруг закатал правый рукав рубашки.
Ух ты ж мля! Почти якудза!
Всю руку собеседника покрывали татуировки. Вот на них он с интересом и уставился, а потом посмотрел на меня.
— Знаешь, что это?
— Татуировки.
— Что?
— У нас рисунки на теле называются татуировками.
— А… Насколько я слышал, в тех мирах, которые упоминали проклятые, магии не было.
— Так и у нас не было. Просто некоторые люди себе набивали татуировки.
— Зачем? — в непритворном удивлении вскинул брови старик.
— Ну… Для красоты. И из желания быть не как все.
Визилий снова завис и некоторое время смотрел на меня, как на диковинную зверушку.
— То есть они не давали ни усилений тела, ни магии, ни защиты… Или ещё чего?
— У нас в мире
