Джим и Тони пошли за сержантом. В комнате, где хранилось оружие и боеприпасы, ярко горели лампы. Это удобство стало доступно относительно недавно. Приятели еще застали тот период, когда маломощная энергоустановка едва справлялась с питанием радиоаппаратуры в штабе. Все сидели в темноте и лишь изредка пользовались переносными фонарями. Позже привезли более мощный генератор, необходимость в слабых фонарях на химических батареях отпала.
– Итак! – сказал Рихман и начал доставать из-под стеллажа ящики с патронами, расставляя их на столе. – Вот здесь десять тысяч патронов. Понимаете?
– Не смеем с вами спорить, сэр, – сказал Тони.
– А ты не остри, Тайлер. Не остри, – предупредил его сержант. – Вот вам калибровочные колечки…
С этими словами Рихман достал из кармана две железки, похожие на отрезки трубы, однако отверстия в них были конические.
– Берете патрон, – сержант взял патрон из открытого ящика и продемонстрировал его Джиму и Тони, как будто был уверен, что они ничего подобного не видели. – Потом вставляете его в кольцо. Если патрон заходит в него полностью и остается в кольце, не выпадая при переворачивании, значит, боеприпас стандартный. Если же он в кольце болтается, либо, что еще хуже, не входит до конца, значит, патрон этот нужно откладывать в сторону. Его может заклинить в автомате.
– И сколько таких нестандартных боеприпасов мы можем обнаружить, сэр?
– По статистике, три штуки на тысячу.
– И что, они обязательно заклинивают? – уточнил Джим.
– Необязательно. Автомат так устроен, что может сожрать патрон с незначительными отклонениями.
– Тогда зачем калибровать?
– А затем, что иногда это все же случается. И чаще всего в самый ответственный момент. Ты только представь – сталкиваешься нос к носу с мятежником, и вы одновременно вскидываете автоматы. Если у тебя заклинит патрон, он тебя убьет.
– А если не заклинит?
– Тогда вы убьете друг друга…
Джим вздохнул и подмигнул Тони. Оба понимали, что эту работу Рихман специально придумал для них, чтобы разведчики от безделья не превращались в манную кашу.
Между тем в арсенальную стали заходить и другие бойцы взвода, в том числе и самые заслуженные. Они забрали из пирамид автоматы, чтобы заняться их чисткой, хотя те и так были чистыми.
Прошли монотонные, пропитанные дождевой водой дни и недели. Однажды ночью Джим проснулся от странной тишины. Он успел привыкнуть к тому, что по ночам ливни крепчали и ревели словно водопады. Сейчас же не было слышно ничего, даже падения отдельных капель.
Джим поворочался и уснул, а утром проснулся от шума, что тоже было непривычно, ведь прежде по утрам было относительно тихо – после ночного буйства ливней наступало время «окна».
Теперь с улицы доносился стрекот вертолета. Машина пролетела над строением Девятнадцать и ушла на юг.
– Тони… Тони… – стал расталкивать друга Джим.
– Ну? – ответил тот и, повернувшись, взглянул на стенные часы. – Ой, да ты с ума сошел – только 5.30. Я еще целый час спать могу!..
– Дождь кончился!
– Дождь кончился?
– Да, смотри! – и Джим указал на светлеющее окно, за которым угадывался зарождающийся рассвет.
– Вот это да… Дожили, значит. Ну ладно, поздравляю тебя. Теперь давай спать.
И они снова заснули, а через час их разбудил сержант. Как бы рано ни поднимался взвод, Рихман всегда оказывался уже одетым, чисто выбритым и деловым.
– Вставайте, лежебоки! Дождь закончился, и впереди много работы.
Солдаты вскакивали со своих кроватей и сразу смотрели в окно. За сетью стальных жалюзи действительно проглядывало синее небо и солнце на нем. Это было так непривычно.
Все стали быстро одеваться и выскакивать на улицу, чтобы удостовериться, что спячка закончилась. Там действительно было сухо, и повсюду, где еще вчера бежали водяные потоки, о них напоминали только песчаные наносы.
Два вертолета кружили в воздухе, проверяя двигатели. Еще один раскручивал винты на площадке. Со стороны автопарка тоже слышались звуки прогреваемых моторов.
После завтрака практически весь состав базы вышел на уборку территории. Где-то подмыло асфальтовые дорожки, где-то нанесло кочки. Однако разведчиков эта работа не касалась, поскольку им предстояло сразу же заняться своей собственной.
Капитан Саскел ставил задачу лично.
– Все идете в лес и обновляете маршруты. Обращайте внимание на каждую мелочь – возможно, обнаружите следы противника. Хоть и считается, что дождливый сезон для боевой работы не годится, однако слепо верить этому не стоит. Правила на то и существуют, чтобы их нарушать. Для начала пройдите хотя бы километр, а если позволит состояние почвы, то и полтора-два.
Рихман стал разбивать людей на пары. Джим и Тони остались вместе.
– Пойдете на запад, – сказал сержант. – Дорожка вам знакомая.
– Мы еще и на юг ходили, – напомнил Джим. В словах сержанта ему показался намек на то, что он бегал к притоку реки, когда крутил бурный роман с дикаркой.
– На юг ходил только Тайлер, – возразил сержант. – А ты тем временем бегал на запад. Дорога вам обоим хорошо знакома, вы там все знаете, потому сразу заметите подозрительные детали, если таковые будут. Если вопросов нет, обсуждение закончено. Собирайтесь, и – на маршрут.
Несмотря на то, что прогулка по отсыревшим за время дождей джунглям не обещала быть легкой, все разведчики радовались началу нового рабочего сезона. На задание уходили парами, с улыбками до ушей, а на территории базы вовсю кипела работа. Шуршали метлы, поскрипывали тачки, и солдаты приветствовали разведчиков, которые в полной боевой экипировке первыми открывали сезон.
Часовые у ворот тоже выглядели бодро. Теперь им не было необходимости привязываться страховочной веревкой и прятаться под бетонным козырьком.
Джим и Тони вышли за ворота и огляделись. Все вокруг выглядело непривычно. Воды не было, но и дорога выглядела иначе, занесенная песком и жирным илом. Минное поле, изолировавшее базу по всему периметру, выглядело как болото. Здесь, на северной стороне, отчетливо были видны три ямы, оставшиеся там, где подорвались опустившиеся на дно зурабы. Непрерывность минных заграждений требовалось восстановить, однако для этого надо было ждать, когда поле подсохнет и пройдет специальную обработку. После каждого дождливого сезона землю поливали специальным химическим составом, который уничтожал растительность и разрыхлял почву.
Идти по наносам было нелегко, ноги вязли в грязи, однако с козырька кепи не капала вода и ботинки не тяжелели с каждой минутой.
