к доброму доктору я мог еще в шестом классе. Состояние «надрывный кашель» и «красные слезящиеся глаза» пришлось натренировать загодя, угробив на это почти бесполезное занятие целый день и половинку луковицы.
Сердобольные хозяева нашего временного пристанища обложили меня грелками и пледами. Поили горячим чаем с лесной малиной и медом. Старенький доктор выписал мне вкусно пахнущую микстуру, но только пахнущую. На вкус микстура оказалась редкостной гадостью. Чтобы добро не пропадало, я предложил лекарство местным мышам, но они моей щедрости не оценили и ушли всем составом в неизвестном направлении. И не вернулись.
Я бы жить в этой гостинице остался. Честное слово! Но увы. Организма у меня железная. Уже на четвертый день я почувствовал себя много лучше, и троица безумных иностранцев тронулась в обратный путь. Благо и дождик к тому времени как по заказу закончился.
Ну, непривычны пока местным аборигенам автомобильные путешественники. Не понимают они этого. Поэтому все знающие о нашем появлении в этом городке люди глядели на нас с легкой грустью – как на больных на всю голову.
Выехали мы из гостинички еще затемно. Хозяева провожали нас со слезами на глазах. Ну еще бы! За эти дни я оставил в этом городишке столько денег, что можно было бы построить вторую такую гостиницу, но уже без так и не вернувшихся на историческую Родину мышей.
Женька с Шарлем расположились на передних сиденьях, мне досталось заднее ложе, на которое напихали банки с вареньем и медом, парочку термосов с чаем, бумажный пакет с засушенной малиной, корзинку с разнообразными финскими вкусняшками и пяток пледов с двумя подушками.
А ну как господин барон поспать надумает? В том смысле, что в Финляндии и, в частности, в этом городке меня знают как немецкого барона. Немного не ладящего с собственной головой, но абсолютно безобидного.
Четвертый наш спутник вполне поместился в багажнике – рост у нашего пассажира был всего сто пятьдесят два сантиметра с каблуками на сапогах. Так что ему было даже комфортно.
Катали мы нашего пассажира, впрочем, недолго – километров тридцать. До первого удобного съезда к очередному бескрайнему озеру с песчаным бережком. Где и оставили его на глубине приблизительно в полтора метра. Шарль и больше бы яму выкопал, ему только лопату в его грабки дай, до центра земли докопается. Если его не останавливать.
Пока Шарль с Женькой занимались физическим трудом, я отошел к раздухарившемуся озеру. Дождь вроде закончился, но погода в тот день случилась ветреная, и мне в лицо ударил холодный ветер. На берегу сквозь камень пробивалась чахлая трава, изредка встречался кустарник. Чуть дальше метрах в сорока взималась стена леса. Редкие березы разбавляли величественные ели и сосны. Где-то там, чуть глубже в лесу ребята нашли здоровенный выворотень и, углубив яму, уже засыпали финского солдата.
На пронизывающем ветру я продрог, вернулся к машине и залез к себе на заднее сиденье под теплый шерстяной плед. Через двадцать минут пришли ребята. Еще через полчаса после легкого перекуса с чаем и коньяком Шарль завел машину кривым стартером, и мы поехали дальше. Помянули, так сказать, самого результативного снайпера будущей войны. По подсчетам финского командования и финской же прессы, разумеется. Симо Хайюхя его звали.
В нашем мире этот коротконогий «Зоркий глаз» всего за три месяца убил более семисот красноармейцев. Здесь он тоже до унтер-офицера дослужился и так же служил в крепости Утти в городишке Куовола. Вот только стрелять ему теперь будет немного неудобно. Голова у несостоявшегося национального героя повернута на сто восемьдесят градусов и разглядывает он нынче собственную зад… хм… нижнюю часть спины.
Как Женька нашел этого маленького гаденыша всего за три дня, в незнакомом ему городе и не зная финского языка, я до сих пор не понимаю. Ну да. Целые сутки господин унтер-офицер лежал в багажнике нашей машины со свернутой назад головенкой. Оставлять его в городе было нельзя. А вдруг найдут не вовремя? А так пропал и пропал. Тем более что пропал он в субботу – из увольнения не вернулся. Мало ли загулял где? Хотя ранее замечен в загульной жизни не был. Но все когда-то случается в первый раз.
Доехали мы до собственной «фазенды» опять под вечер, разыграли вынос моей многострадальной тушки из машины и занос оной в дом к затопленному камину, рассказали благодарному слушателю о своих злоключениях, поругали дороги, похвалили хозяев гостинички и прочая, прочая, прочая.
Словом, загрузили наших соглядатаев проверкой нашей дурной эпопеи. Представляю, как ржали над нами все полицейские агенты, что проверяли историю нашей поездки в финскую жо… глубинку. Это Шарль с Женькой им еще про микстуру и мышей не рассказали! Ну да ничего! Посмеялись и ладно. Дальше им было совершенно не до смеха.
За три дня до предполагаемой акции мы оставили своих подневольных попутчиков присматривать за ставшим нам таким родным домиком и приступили к завершающей части подготовки. Ночью за нами никто не наблюдал – сосед появлялся на «фазенде» только рано утром. Предупредив его накануне вечером о нашем отсутствии в течение нескольких дней, мы на рассвете перегнали наш самолет на новое место стоянки и принялись развозить фугасы на отжатом нами несколько ранее грузовике. Хозяин грузовика нашей случайной встречи не пережил.
Найти нас можно было и не пытаться – все последние дни перед своим исчезновением мы водили наших топтунов по специально снятым для этого квартирам в центре города и домам на его окраине. Я надеюсь, хозяева этих жилых помещений получили свои мгновения непередаваемых ощущений от общения с представителями власти, а самим полицейским, по крайней мере, было в очередной раз нескучно.
Дальнейшее развитие войны с Финляндией мы наблюдали по шведским газетам. Надо сказать, что далеко не все представители дипломатических посольств и прессы воспользовались гуманным предложением Советского Союза и уехали из атакованной страны. Вообще никто не уехал. Как в партере в театре сидели до самого последнего момента. За что и поплатились.
Пространное заявление советского правительства первого октября это только подтверждало. Цитировать его смысла никакого нет, но в целом оно звучало приблизительно так: «Кто не спрятался, мы не виноваты».
В ночь со второго на третье октября Хельсинки был подвергнут второму массированному налету. В этот раз город бомбили и жгли всерьез по схеме «на кого бог пошлет». Отсутствие у обороняющихся финских войск ночных истребителей и сколько-либо серьезной зенитной артиллерии только усугубляло ситуацию. Самолеты заходили на город с моря, высыпали свой страшный
