Ничего ведь толком вытянуть не смогли. Ездил он туда — сюда, и только!
Последнюю фразу Иван сопроводил соответствующим движением руки — просто поводил из стороны в сторону не рюмкой, а шляпой. Я узнал собственный жест и сразу вспомнил празднование Нового года, а ещё — третьего аспиранта, чьё лицо осталось скрытым в тени. Тут-то и сообразил, почему представитель института в экзаменационной комиссии показался знаком, когда впервые встретил его в училище.
— Вспомнил? — подмигнул мне Иван.
— Вспомнил, — подтвердил я.
— Ну вот и замечательно, — улыбнулся Алберт Павлович и уточнил: — Иван, столик в «Гранд-отеле» уже забронировал?
Молодой человек тяжко вздохнул.
— Ещё нет, Альберт Павлович. А никто не подменит?
— Кто, например?
Иван указал взглядом в мою сторону. Альберт Павлович нахмурился.
— Это что ещё за новости?
— Вы же мою супругу знаете! Если до неё дойдут сплетни, что я постороннюю барышню по ресторанам вожу, она и молнией шарахнуть может. И это в лучшем случае! А если всерьёз разобидится, то пиши пропало! Развод и девичья фамилия! Не объяснишь же, что это всё по работе! А Пётр — человек свободный, узами брака по рукам и ногам не связанный. Заодно и развеется.
Мой куратор недовольно поджал губы.
— Ну сам посуди — откуда у него деньги на «Гранд-отель»? Хотя… — Альберт Павлович крепко задумался и забарабанил пальцами по столешнице. — Давай так — я твоё предложение обмозгую. Возможно, и в самом деле имеет смысл к делу Петра привлечь. Обожди пока с бронью, не торопись.
Иван расплылся в улыбке, расстегнул кожаную папку и предал хозяину кабинета несколько листов, а после поспешил откланяться, словно опасался, как бы Альберт Павлович касательно своего обещания не передумал. Когда за молодым человеком закрылась дверь, консультант указал ему вслед пальцем.
— Иван — один из немногих посвящённых, но он знает лишь то, что ему знать положено. Равно как и ты. Поэтому ваше слишком тесное общение на пользу делу не пойдёт. Вращаетесь в одной компании — и вращайтесь, пусть всё шапочным знакомством и ограничится.
— Как скажете, — кивнул я. — А что с «Гранд-отелем»?
— Пока ничего, — не стал вдаваться в детали Альберт Павлович, открыл средний ящик стола и выложил перед собой обтянутый бархатом футляр. — Прими небольшой презент от нас с Георгием Ивановичем.
Я озадаченно подался вперёд и едва не присвистнул, обнаружив в коробочке серебряные карманные часы с цепочкой. Закрывавшая циферблат крышка была украшена эмблемой республиканского института исследования феномена сверхэнергии, изнутри на ней выгравировали посвящение: «Петру от старших товарищей на поступление в РИИФС, I/39». Аж слёзы на глаза навернулись.
— Спасибо! — сказал я, расчувствовавшись.
Пусть не наградные и не наручные, а старомодные карманные, но это неважно. Главное — ценят.
— Не забывай подводить, — посоветовал Альберт Павлович и добродушно улыбнулся. — И звони вовремя. Для этого и подарили.
Я только фыркнул. Взвесил в руке солидный серебряный корпус и спрятал часы в жилетный кармашек, карабин цепочки зацепил за пуговичную петлю и ещё раз сказал:
— Спасибо!
— Пользуйся, — усмехнулся Альберт Павлович и предложил: — Ещё чаю?
Но нет — до двух оставалось не так много времени, и я распрощался с куратором, поспешил в учебный отдел. Заправлявший там вредный дядечка, как видно, меня запомнил и документы принял с нескрываемым скептицизмом, но только взглянул на результаты пересдачи и даже крякнул от удивления.
— Не понимаю, — признался он, изучив подпись лаборанта и чёткий оттиск печати. — Такой прогресс невозможен в принципе!
— Просто не видел смысла напрягаться на зачётах, — с показной беспечностью пожал я плечами.
— Плохо сделанную работу приходится переделывать, — проворчал мой собеседник и спросил: — С учебными дисциплинами определились?
Я протянул ему список, подготовленный капитаном Городцом, и дядечка углубился в чтение, время от времени отрываясь и озадаченно сверяясь с огромной таблицей учебного расписания.
— Это не вы сами составили! — заявил он после с некоторой даже обидой в голосе.
— А так заметно? — поинтересовался я, и не подумав идти в отказ.
— Не то слово! Мало того что набрано предельное количество часов, так ещё и дисциплины не пересекаются между собой и все до одной доступны на первом курсе. А то каждый второй требует его на теорию энергетических конструкций записать!
Я даже не попытался подавить обречённый вздох. И сам бы потребовал, не обрежь Георгий Иванович крылья, — факт.
Дальше дядечка мурыжить не стал, заверил набор дисциплин, завизировал заявление и отправил в секретариат, с которого и начались мои блуждание по территории института. Двухдневный марафон наконец-то подошёл к концу.
Ура!
По возвращении в комендатуру я в который уже раз вытянул из жилетного кармашка часы, откинул крышку и полюбовался дарственной надписью, тогда-то и вспомнил сначала о Георгии Ивановиче, а потом и о его поручении касательно ставок на подпольном тотализаторе. Время было обеденное, и я заглянул в столовую, не углядел там Митю и вышел обратно на крыльцо. Постоял, подождал и — дождался. Бывший сослуживец притопал на обед в одиночестве, и я отозвал его в сторонку:
— На два слова!
Митя Жёлудь глянул затравленно, но ерепениться не стал и подошёл. Оно и неудивительно: его дружочка Остроуха сослали к жандармам, а Маленский больше не мог прикрыть авторитетом заместителя командира отделения. И, судя по фингалу под глазом, этим обстоятельством кто-то из наших бывших сослуживцев уже воспользовался.
— Чего тебе? — пробурчал Жёлудь, глядя с решимостью загнанной в угол крысы.
— Это кто тебя так отрихтовал? — спросил я, просто чтобы начать разговор.
Как ни странно, Митя отмалчиваться не стал, сплюнул под ноги и зло процедил:
— Федя, сука…
— О как! — удивился я. — И что не поделили?
— Тебе какое дело?
— До тебя — никакого. А если Барчуку есть шанс подгадить — так я всегда за.
Митя покачал головой.
— Не, заявлять на него не буду! — отрезал он и спросил: — Так ты чего хотел? А то пойду.
Я глянул на паренька сверху вниз и потребовал:
— Рассказывай! — Потом добавил: — Давай, не тяни кота за хвост. А то гляди — доложу куда следует, что ты у нас подпольный букмекер.
Тут-то Митя наживку и заглотил.
— Обалдел? Ты же сам ставку делал!
— А чем докажешь?
Жёлудь похлопал себя по нагрудному карману.
— А у меня все ходы записаны. Понял, да?
— Так чего Федя тебе врезал? — вернулся я к первоначальной теме разговора.
Митя кисло глянул в ответ и махнул рукой.
— Да урод потому что! Мы договорились прибыль от ставок пополам поделить, но из-за тебя я тридцатку с трудом наскрёб. А Федя только Максу полтинник проспорил. Вот и взбеленился.
— И все деньги, поди, забрал?
