Наверное, в это место, обозначенное паузой, должны были воткнуться бешеные аплодисменты публики. Но их слышать я не мог.
— …А также их достойные конкуренты, наши коллеги из грозного клана «Алые Тигры»! Звездный горностай, покоритель пространства, великолепный Дон Джонсон! Алый флуггер, ярость и смерть, напор и отвага — это еще одна легенда, многоопытный, непобедимый, грозный! Встречайте Ко-о-омачо-о-о Сантуша-а-а-а! Рядом с ним темная лошадка, сюрприз гонок, молодой пилот Андрей Румянцев! Русский танк на русском истребителе — впервые вместо гоночного флуггера! Посмотрим, на что он способен! Ваши ставки, господа! Кто не успеет — горько пожалеет!
Да, если бы Блад не подался в пираты, мог бы стать отличным телеведущим или, как говорят выходцы из некоторых западных субдиректорий, шоуменом.
Правильно Боб уступил ему трансляцию — лучше Кормчего всю эту лабуду никто бы не озвучил.
— Напоминаю, никаких правил! Здесь можно все! Нельзя лишь одного — проигрывать!.. Итак, пилотам: готовность!.. Десять!.. Девять!.. Восемь!.. Семь!..
«Горыныч» готов, я тоже. Я закован в доспехи тяжелого скафандра «Гранит» — лишние полтора центнера. Ну еще бы! Я же «русский танк»…
— Шесть!.. Пять!.. Четыре!..
Последняя проверка. Истребитель дрожит от носа до кончика маршевых дюз, рука дрожит на рукояти управления, левая замерла над выносной консолью с кнопками активации ускорителей…
— Три!.. Два!.. Ноль! Старт!!!
Мы начали! Мы начали!! Мы начали!!!
Форсажные камеры приняли критическую дозу топлива, облегченная машина рванула вперед, но угнаться за специальными гоночными флуггерами на старте невозможно.
Меня давит перегрузкой — впрочем, вполне терпимой. Пока терпимой, ведь впереди час. Целый час!
Я вижу фонтаны огня — вся пятерка моих соперников и коллег врубила ускорители. Я же пока иду усилием своих штатных движков М-103, хороших, мощных движков, но у меня их всего два. Соперники на дикой скорости проходят стартовое кольцо и начинают удаляться. Я пока не включаю ускорителей.
Машина ведет себя образцово. Мне пока не достать пелотон,[9] я просто стараюсь не отпустить его слишком далеко. Но это прямая, стартовая прямая, дальше начнутся хитрые извивы, где «Горыныч» сумеет показать себя.
Все точно. Первый же поворот крут настолько, что мои соперники вынуждены резко сбрасывать скорость, а я, соответственно, резко к ним приближаюсь. В вираже РОК-14 силен!
Серия поворотов с тангажом и креном! Вверх, вниз, вправо!
Впереди дикая свалка, такого не увидишь на официальных гонках.
Лидирует Джонсон благодаря своему монструозному ускорителю. Тот уже отработал, и Дон сбрасывает его прямо в кокпит Небраске! Чарли виртуозно уворачивается, но не может достать Джонсона, так как его начинает оттирать бортом Сантуш.
Следующий вираж: Вестервальд и Вилсон зажимают Комачо, причем Йоганн пытается плазменным выхлопом снести ему пилон с дополнительным движком — не выходит.
Еще серия поворотов — один на сто сорок градусов! — мы задираем носы вверх, дурея от перегрузок, но никто не сбрасывает скорость! Более того, я поддаю тяги, рассекая голограмму туннеля факелами тангажных дюз!
В глазах темнеет, тело наливается свинцом и ртутью, но я почти достаю замыкающую — это Фэйри Вилсон.
Она — вот безумная баба! — резко сбрасывает ход, норовя прополоскать фонарь моей кабины в своих реактивных струях. Когда между нами остаются считаные метры, она дает зажигание на вторую группу ускорителей. Я едва успеваю отвернуть от двух столбов плазмы звездной температуры и протуберанцевой скорости!
Мой «Горыныч» виражит, и над фонарем кабины вырастают синие хвосты по двадцать метров длиной. Фэйри резко уходит вперед, теперь она во главе гонки.
Через двадцать минут мы завершаем первый круг.
Проносятся мимо старт-финиш, паромы со зрителями, и только теперь я понимаю, что первый круг был разминкой. Начинается такое, чего я не видел и не испытывал ни в одном бою! Честно, такого количества попыток тарана видеть мне не приходилось даже в синема!
Отработанные ускорители летят в преследователей, стальные наделки на брюхе норовят полоснуть по кокпиту, со мной пытались проделать фокус с выхлопом в лицо раза три!
Мое тело накачано адреналином до последнего предела. Я не чувствую перегрузок, зато ощущаю, как дергается нога на педали, как дрожат пальцы.
На прямых меня оставляют далеко позади, зато серии виражей вносят «Горыныча» в свалку. Надо сказать, только теперь пираты поняли, какая это сила на гоночном треке — полноценный флуггер-истребитель! От меня шарахаются, как караси от щуки! Флуггер тяжел, но в этом есть свои плюсы. И, боже мой, как он хорош в маневре! Я почти забыл это наслаждение, когда машина реагирует на отклонение рукояти в пределах долей градуса!
Все ускорители пока при мне, включая маневровые, А вот мои соперники, как и мои товарищи, растратили к концу второго крута почти все, оставив про запас самый минимум.
Слава Богу, что он устроил такое уютное астероидное поле! Космические булыжники выстроены столь тесно, что пространства для настоящего разгона просто не существует. Иначе я давно остался бы в далеком и безнадежном хвосте.
Третий круг! Сорок минут убийственной скачки с препятствиями позади!
«Гранит» тестирует мой изношенный организм и вкатывает дозу стимулятора. Не люблю химию, но сейчас думать о пользе и вреде здоровью некогда. Без озверина я рискую просто потерять сознание.
Все машины в работе. То один пилот, то другой вырываются вперед, и только я держусь сзади, но совсем рядом, рукой можно дотянуться.
«Никогда, никогда, никогда больше!» — твержу я себе.
Что именно «никогда» догадаться не сложно. Гонки — это не для меня!
В голове пелотона происходит нечто странное. Вилсон идет с небольшим отрывом от Джонсона, и вдруг… Я вижу это собственными глазами, так как дистанция — переплюнуть можно! Под обтекателем ее машины загорается факел тормозного импульса, флуггер резко теряет скорость…
Но зачем?! Мы только вышли на хорошую прямую!
И тут… Вилсон сбрасывает тормозной модуль. Он работает на полную мощность, превращаясь, таким образом, в ракету, которая врубается в кокпит Дона…
Совокупная скорость такова, что модуль разваливает центроплан до середины, Полыхает пламя звездной яркости! Я так и не познакомился с Доном… Теперь уже никогда.
Гибель товарища была быстрой и породила взрыв такой силы, что всем нам пришлось уйти с трассы, чтобы не попасть под град осколков.
Временно я забываю обо всем — даже как меня зовут. «Горыныч» идет впритирку к угловатому и, наверное, чертовски твердому астероиду. Я успеваю дать полную тягу на днищевые дюзы — полкилометра камня проносятся в метре от брюха!
