В черном летнем костюме из дорогущей шерсти, в легчайшей хлопковой рубашке, с белоснежным оскалом зубов и тяжелым, как бетонная плита, недружелюбным взглядом черных глаз за столик опустился не кто иной, как Хасан по кличке Нукер.
Сергеев услышал знакомый по разговору в Борисполе присвист при дыхании (шрам от пули в районе трахеи выглядел как скрученная в узел кожа, бордово-серый на загорелой шее), а потом Хасан погасил улыбку под щеткой черных усов и сказал, похрипывая и шипя, словно старая грампластинка: «Салам!»
— Здравствуй, — ответил Михаил по-английски и отдал приказ уже в спину отходящего официанта: — Еще раз меню и повторите воду, пожалуйста!
— Как я понимаю, господин Базилевич не придет, — обратился к Хасану Сергеев, откидываясь на стуле.
На носу араба опять красовались очки, не металлические, как в прошлый раз, а более легкие, современные — пластиковые линзы, соединенные несколькими кусочками золотой проволоки, но он смотрел на Михаила поверх них, чуть наклонив голову, отчего выражение его лица казалось ироничным, что не уменьшало недоброжелательности во взгляде.
— Не придет, — откликнулся наконец араб. — Но это не беда. Зато я пришел поговорить с тобой. Так будет лучше.
— Как сказать, — возразил Сергеев дружелюбно. — Я должен был говорить с Базилевичем. Он не появился. Объясни, почему я должен беседовать с тобой, Хасан?
Глаза араба на мгновение вспыхнули, вскипели огненной пеной и снова погасли, прикрытые крышками век. Михаил понял, что тот подавил в себе сильное желание броситься на собеседника или швырнуть ему в лицо что-нибудь по-настоящему оскорбительное, но справился с собой.
«Эгей, — подумал Сергеев неожиданно весело, — если ты так не любишь меня, еще не зная хорошо, что будет с тобой потом, когда мы поближе познакомимся? И не от твоих ли неуклюжих ребят я ушел днем, мой добрый арабский друг, что ты так злишься? Или твои сидели в „ауди“?»
— То, что продает твой хозяин, он продает мне, — просвистел Хасан. — Вот почему ты будешь говорить со мной.
— Это все? — спросил Михаил и пригубил вино. — Могу тебя огорчить, Хасан. Блинов мне не хозяин. Я не обязан говорить с тобой.
— Я видел тебя с Блиновым и Рашидом.
— И Рашид мне не хозяин. Мы друзья. Я тоже видел тебя с ними, Хасан. И что это значит? Каждый, кто стоит рядом с тобой, — твой хозяин?
— Ты работаешь на них.
— Я работаю с ними, а не на них. Улови разницу, Нукер.
— Вот даже как? — спросил араб, кривя рот. — Ты знаешь, как меня называют? Это твои партнеры тебе сказали? Ты же для них партнер?
— Партнер, — подтвердил Сергеев.
Подошедший официант поставил перед Хасаном запотевшую бутылку с водой и попробовал передать тому в руки переплетенное в старую кожу меню.
— Только вода, — прошипел Хасан, клекоча раненым горлом, да так, что официант мгновенно испарился. — И все! — он снова вперил взгляд в переносицу Сергееву. — Значит, партнер? Думаю, что ты мне врешь… Но примем на веру! Партнер… Что ж, это немного меняет дело. Но не настолько, чтобы ты отказался со мной говорить.
Сергеев вздохнул разочарованно, ухватил с тарелки кусочек сыра, разжевал, запил глотком вина и только после этого спросил медленно звереющего от паузы Хасана:
— А куда делся Базилевич?
Если бы взгляды могли испепелять, то в эту секунду оставшиеся от Сергеева легкие серые хлопья, медленно кружась, осели бы на пол.
— У меня, собственно говоря, только два вопроса, так что ты особо не нервничай, — продолжил Михаил, высматривая на тарелке следующий кусочек сыра. — Как в старом анекдоте. Вопрос первый — что тебе нужно от моей скромной персоны? И второй — куда делся Базилевич? Ответишь — будем продолжать беседу. Не ответишь — разговора не будет. Я на разговоры с тобой не уполномочен. А собственного желания разводить с тобой антимонии, извини, нет никакого. Ну, не раздувай ты так ноздри, Хасан! Я тебя все равно не боюсь!
Хасан выругался на фарси витиевато и мощно. Если бы Сергеев не был сдержанным от природы человеком, в ресторане могла случиться банальная драка — оскорбительно получилось, однако! Надо будет запомнить!
— Не понял, — сказал Сергеев, глядя собеседнику в лицо. — Но звучит мелодично. Ты решил прочесть мне стихи?
Нукер рассмеялся, откинув жилистое, крепкое, как бамбуковый ствол, тело на спинку обтянутого красным плюшем стула. Но смех этот был невесел. Смех этот вызывал невольный холод внизу живота и подсасывание под ложечкой.
— Это хорошие стихи, — проговорил он, подняв одну бровь. — Жаль, у меня нет желания их переводить. Но они бы тебе понравились!
— Не сомневаюсь. Где Базилевич?
— В гостях.
— У тебя?
— У меня.
— Зачем он тебе, Хасан?
— Он мне ни к чему. Только мне не понравились некоторые вещи, которые произошли за последнюю неделю.
— Например?
— Например, твой приезд.
— Я приехал только сегодня.
Араб снова оскалил в улыбке свои белоснежные зубы.
Английский его был, несомненно, хорош, гораздо лучше, чем он хотел показать. Свирепое, как берберский лев, «дитя пустыни» вполне могло иметь и оксфордское образование.
— Вот твое прибытие и было достойным финалом… Знаешь, для меня не секрет, что твои партнеры могут по-разному вести бизнес.
— Точно, — сказал Сергеев, лицом изображая: «Вспомнил! Точно, вспомнил!». — Кажется, что в тот раз, когда мы с тобой познакомились, они тоже вели бизнес странно. Собирались продать груз одним, а продали другим… Да? Только странность была тебе на пользу. Это ты имел в виду?
Бровь Хасана снова взлетела вверх.
— Возможно. Только на этот раз я сомневаюсь в том, будет ли это мне на пользу.
— Ну это как дело повернется, — произнес Сергеев, наблюдая за тем, как в проходе между столиками появился официант с его заказом на подносе «под старину». — Знаешь, обстоятельства бывают разные. Мне, например, кажется, что от работы с тобой можно получить головную боль и лишние дырки в теле. Это, конечно, частности, но, как говорил один философ, с трудами которого ты, конечно, знаком: «Практика — критерий истины». Если хочешь знать мое мнение, то мне не понравилось, что сразу после твоего отлета меня и Блинова чуть не зажарили по пути из аэропорта.
— Это был не я, — Хасан покачал головой. — У меня не было причин злиться. Скорее, наоборот. Рашид помог мне решить вопрос. И Блинов выполнил условия договора.
— Выполнил для тебя. А для кого-то другого не выполнил. Именно поэтому в нас и стреляли.
— Это не я, — повторил Хасан с нажимом. — Палестинцы. Ливийцы. Ниггеры. Выбери сам. Но не я.
