Он так и сказал: «Ниггеры». Слово прозвучало громко, подходивший к столику официант, смуглый, высокий пакистанец, слегка изменился в лице.
— В том деле было так много посредников, — продолжил Нукер, кривя губы, — что разобраться в том, кому именно отдавили мозоль, очень трудно.
— Да? — переспросил Сергеев. — Трудно? Если не хотеть, то все трудно! Ты меня удивляешь! Поговори с посредниками с нашей стороны… Они живы и здоровы! Они не сменились! Кстати, ты не находишь это удивительным, Хасан? А я нахожу. Понимаешь ли, в таких вот ситуациях, ну я имею в виду, когда одного покупателя предпочитают другому, который заплатил больше, в первую очередь страдают посредники. Такая у них судьба. А тут кто-то пытался укусить хозяина. Это неправильно. Откуда было известно, кто хозяин? Откуда было известно, что груз ушел на сторону? Уж чего проще изобразить, что сделка сорвалась… Только для этого надо вернуть деньги. А вернули ли деньги, Хасан? Этого никто не знает. Слишком много вопросов без ответов, мой арабский друг, слишком много…
Он внимательно посмотрел в глаза Хасану, который уже не улыбался, а смотрел своими выпуклыми, черными, со слюдяным блеском, восточными очами прямо Сергееву в зрачки.
— Я, как человек незамысловатый и не склонный к интригам, вполне могу сделать вывод, что кто-то умный, осторожный и циничный решил, что кормить лишние рты накладно. Вот только почему он посчитал лишним ртом не посредника здесь, а хозяина там? Рассказать о своих предположениях?
Нукер молчал, только желваки играли под тонкой, синеватой кожей его щек.
— Мне и самому интересно, — признался Сергеев, аккуратно накрывая хрустящей салфеткой колени, — вычислить стрелявшего. И хоть говорить с тобой меня никто не уполномочил, все же поделюсь. Безвозмездно, Хасан, совершенно безвозмездно.
Представь себе, что у некоего посредника, например возьмем в порядке бреда господина Базилевича, складываются тяжелые отношения с одним из хозяев прибыльного и совсем уж нелегального бизнеса. Предположим, опять-таки в порядке бреда, что сильно не нравится ему господин Блинов… Это просто предположение, разумеется… Ты же понимаешь?
— Я понимаю, — просвистел простреленным горлом Хасан, не меняя каменного выражения лица.
— И вот господин Базилевич, который, как известно, у себя на родине почему-то считается лидером оппозиции в изгнании, решает, что может играть в оружейные игры сам. Контакты с покупателями на Западе и Востоке у него есть. А на Украине существует масса людей, которые спят и видят, как урвать кусок от поставок оружия разным режимам. Ведь бизнес не становится менее привлекательным оттого, что находится в чужих зубах. Даже наоборот, как приятно выдернуть чей-то кусок прямо из горла! И, поверь мне, люди, которые могут «съесть» такие контракты, есть, Хасан, и это совсем непростые люди. Они способны на многое, если не на все.
— Этого не может быть! — произнес Нукер с явным облегчением в голосе. — Я знаю Базилевича. Он никогда не пойдет против Блинова. Никогда не пойдет против Рашида. И никогда не пойдет против меня. Блинова он боится. Рахметуллоева он боится. Он всех боится. А меня он не просто боится, а так, что потеет при встрече.
Он хохотнул отрывисто.
— Базилевич, играющий свою игру! Это смешно!
Сергеев вспомнил запись, сделанную коллегами Касперского, которую не так давно просматривал у себя на Печерске, вспомнил тяжелый, полный пещерной ненависти взгляд Базилевича, упирающийся в жирную спину Блинова, и пожал плечами.
— Не буду спорить.
На самом деле существовало еще множество теоретических возможностей побороть «потный» страх Антона Тарасовича перед грозным сыном пустынь. Например, более сильный страх перед кем-нибудь другим. Базилевич героем не был, и испугать его до полусмерти было делом не очень трудным. Хасан рядом — боимся Хасана. Нет его — боимся другого. А вот ненависть к унижавшему его постоянно Блинову (ах как сверкали глаза Антона Тарасовича во время памятного разговора!) побороть, по мнению Сергеева, было уже нельзя. Лопнул сосуд. Переполнился.
Мог, мог пан Базилевич сдать своего шефа, мог согласиться на все, пообещай ему противная сторона смерть Владимира Анатольевича в виде гонорара. Мог, ибо хотел этой смерти так сильно, что вполне был способен переоценить свои организаторские способности и возомнить, что в состоянии перетащить на себя Блинчиков бизнес. Но Сергеев прекрасно понимал (в конце концов, кого на что учили?), что на Блинове цепочка не заканчивается. Скорее уж, с него начинается самое интересное, что в этом бизнесе есть «закулисье».
Сразу же за ним стояли стеной Титаренко и Сидорчук, за Титаренко и Сидорчуком виднелись грозные по стати в генеральских фуражках с высокими тульями. В тени генеральских плеч скользили силуэты таинственных цивильных с непривычно ровными, «деревянными» спинами и профессионально скупой жестикуляцией, а там уж, за ними, находились и совсем заоблачно расположенные фигуры, облеченные властью государственной в самом прямом смысле этого слова.
Бизнес на оружии делается руками авантюристов, но владеют им столпы общества. Об этом правиле пану Базилевичу стоило вспомнить. Хотя бы потому, что в работающей схеме в роли авантюриста выступал он, а Блинов и прочие персонажи, скорее уж, были столпами, если вообще были видны. Управлять всегда удобнее из-за кулис, а ежели Антон Тарасович возомнил, что может обрезать нити и выступить на арене самостоятельно, что ж, туда ему и дорога. Упокой, Господи, его грешную душу.
— Мне трудно найти другое объяснение тому, что произошло, — сказал Сергеев. — И, если честно, Хасан, я не обязан тебя убеждать. Не затем я приехал…
— А зачем? — спросил араб.
— Затем, чтобы на этот раз все прошло гладко. Без сбоев.
— С чего это твои друзья решили, что что-то пройдет не так? — в голосе Хасана звучала откровенная подозрительность. — Готовят что-то?
От тарелки, стоящей перед Михаилом, пахло так, что он мог посоревноваться в слюноотделении с собаками Павлова.
«В самом деле, какого черта!» — подумал Сергеев и взялся за нож и вилку, отметив, что его спокойствие действует на собеседника, как красная тряпка на половозрелого быка.
— Я, Хасан, не имел планов видеть тебя. И нельзя сказать, что я счастлив нашей встречей. Не будь параноиком. Нет никакого заговора против тебя. Есть сделка, которая должна завершиться во что бы то ни стало. Есть Базилевич, который давно должен стоять на дне Темзы с бетонной пасочкой на ногах. Есть люди в Киеве, которые начали волноваться из-за некоторых несоответствий. И есть я. Человек, которому надо проблему решить. И тут вместо ожидаемого Антона Тарасовича появляешься ты. Угрожаешь, хамишь, стихи читаешь… Что тебе нужно, Нукер?
