Когда Харьяло доложил, что его люди готовы, Верещагин кивнул Тимо Хярконнену и взял у него микрофон.
– Полковник Уно, говорит подполковник Верещагин. Как вам известно, ваши военные корабли захвачены или уничтожены. Продолжение военных действий с вашей стороны бессмысленно. Я хочу организовать мирную репатриацию войск под вашим командованием. Пожалуйста, ответьте. – Верещагин трижды повторил свое сообщение, намеренно избегая слова «капитуляция».
Хярконнен покачал головой.
– Ответа нет, сэр.
– Просигналь Раулю.
Получив радиосигнал, «Аякс» спустился чуть ниже и осыпал «цыплячьим кормом» йоханнесбургскую казарму, пока «Майя» проделывал то же самое с казармой Претории.
– Полковник Уно, пожалуйста, ответьте, – повторил Верещагин.
– Нам отвечают из Блумфонтейна, сэр, – доложил Хярконнен.
Верещагин узнал пронзительный голос подполковника Букити, начальника штаба «черноногих» Уно.
– Имперские солдаты не сдают свои позиции.
– Подполковник Букити, пожалуйста, позвольте мне поговорить с полковником Уно или подполковником Окудой. Если маньчжурский полк согласится на репатриацию, я верну на Землю его солдат и офицеров. Если он откажется, то, к моему сожалению, будет уничтожен, – неумолимо заявил Верещагин.
Тайком от Букити Тимо Хярконнен подключился к радиосети маньчжурского полка, чтобы солдаты в трех казармах слышали их разговор.
– Мы будем сражаться до конца, как подобает солдатам Империи! – взвизгнул Букити. – А при первых же признаках атаки мы подвергнем артиллерийскому огню Блумфонтейн, Преторию и Йоханнесбург. Дискуссия окончена.
– Передай Матти, – спокойно приказал Хярконнену Верещагин. – Начнем с Блумфонтейна.
Йоханнесбургская и блумфонтейнская казармы были построены на изрытых трещинами известняковых холмах. Оружейный мастер 3-й роты Рытов, прежде чем люди Верещагина покинули обе казармы, залил тонкие трещины под их фундаментами жидкой артиллерийской взрывчаткой. В результате соседские фермеры обнаружили, что вода, которой они орошали свои поля, стала непригодной для полива, и Санмартину потребовалось немало усилий, чтобы их успокоить.
Но куда важнее было то, что взрывчатка превратила оба холма в исполинские бомбы. Это был весьма оригинальный вариант обычной подготовки Рытовым взрыва его арсенала, чтобы тот не достался врагу.
По команде Харьяло Рытов послал радиосигнал, воспламеняющий взрывчатку возле блумфонтейнской казармы, и начиненный нитратом холм взорвался, сдетонировав боеприпасы, хранившиеся в арсенале. В результате появился неправильной формы кратер глубиной в восемнадцать метров и диаметром в четыреста метров. От сотрясения пришли в действия минные поля, вследствие чего разбились почти все окна в городских домах. Даже в Верхнем Мальборо почувствовали, как дрогнула земля.
Один из маньчжуров, лишившийся одежды, но оставшийся невредимым, приземлился на крыше соседней фермы. Прошло четыре часа, прежде чем он смог связно говорить и назвать себя.
1-й роте пришлось повозиться, очищая территорию от уцелевших и оглушенных солдат противника.
–. Не думал, что это сработает, – признался Рытов.
Объяснив, каким образом был уничтожен блумфонтейнский гарнизон, Верещагин снова призвал гарнизоны Претории и Йоханнесбурга согласиться на репатриацию.
– Жаль, что нам не удалось оставить взрывчатку в казарме Претории, – заметил Хярконнен.
– Она нам может и не понадобиться, – отозвался Верещагин.
Японский майор, командующий йоханнесбургским гарнизоном, ответил отказом. Сержант Ма и его отделение, находившееся в одном из бункеров, построенных солдатами Кольдеве, внимательно слушали.
При взрыве блумфонтейнской казармы с потолка бункера посыпался цемент.
– Следующими будем мы, – прошептал Малыш Цзя.
Облизывая пересохшие губы, Ма окинул взглядом бледные лица солдат и осторожно приблизился к лейтенанту Акамине.
– Достопочтенный лейтенант…
Акамине оторвался от наблюдательной щели.
– Может быть…
Прочитав мысли Ма на его лице, Акамине ударил его по щеке.
– Молчать! Мы умрем как мужчины, а не как собаки! – И он с презрением обернулся, возобновив изучение территории снаружи бункера.
С покрасневшей щекой Ма посмотрел по очереди на каждого из солдат своего отделения. Утконос Гу вынул бумажник и бросил на пол пачку банкнотов.
Взяв винтовку, Ма спокойно выстрелил три раза в спинку Акамине. Его солдаты быстро привязали к куску трубы пару белых подштанников и подняли их над бункером. Через несколько минут дюжина других бункеров также подняла белые флаги.
Японский майор приказал своим подчиненным стрелять в Ма. Они колебались, и майор, выхватив у одного из солдат ручной гранатомет, сам открыл огонь. Ответный выстрел уложил его наповал. Внутри периметра обороны маньчжуров завязалась полномасштабная перестрелка.
Спустя двадцать минут, когда сержант маньчжурского батальона и последние два японских офицера подорвали себя гранатами, оставшиеся защитники казармы сдались Кольдеве.
Подполковник, командующий гарнизоном Претории, понял, что произошло. Правильно оценив настроение своих людей, он спустился в арсенал и взорвал его вместе с собой. Солдаты де Ветте быстро завладели казармой.
В Блумфонтейне Матти Харьяло разложил карту на крыле своего «Воробья», выслушивая поступающие рапорты. Минтье Цилли подошла к нему сзади и постучала его по плечу.
– Майор… извините, полковник Харьяло. – Она неловко попыталась отсалютовать.
Харьяло обернулся.
– А, привет, Цилли. Чем могу служить?
Минтье вынула маленький блокнот.
– Пожалуйста, сэр, не могла бы я взять у вас автограф?
Харьяло как будто собственной кожей ощутил взлетевшие в воздух кусочки тел защитников блумфонтейнской казармы.
– Вы выбрали неудачный момент. Это не та битва, которую мы хотели бы запомнить.
– Прошу вас, сэр, это для моего младшего брата. Он помешан на футболе. Просто напишите: «Для Яна Питера».
Харьяло присоединился к саперному взводу, когда они проводили ежегодные матчи с местными клубами, и ему повезло забить несколько эффектных голов в ворота блумфонтейнской команды. Ему удалось изобразить смущение, когда он брал у девушки блокнот.
– Из-за того, что Верещагину помогает сам дьявол, мы очутились в непредвиденной ситуации, адмирал, – холодно заявил Суми.
Хории улыбнулся.
– Если под этим вы подразумеваете, что наши военные корабли повернули оружие против нас, а наши солдаты потерпели позорное поражение, то я вполне с вами согласен. Подполковник Верещагин, несомненно, весьма серьезный противник. Он понимает, что когда враг начинает падать, его нужно срочно добить.
