– У нас есть только один способ исправить положение. Я приказал ротам службы безопасности занять позиции в Претории и Йоханнесбурге. Я убежден, что они отобьют у Верещагина охоту пользоваться приобретенными преимуществами, – заявил Суми, поигрывая рукояткой меча.
Хории повернулся к капитану Янагите, вошедшему следом за Суми.
– Дух подобен воде, Янагита. Он принимает форму своего вместилища. Иногда это ручеек, а иногда бурный поток. Мы подняли крышку чайника и выпустили наружу тайфун. – Он повысил голос. – А если вы не правы, полковник Суми? Что тогда? Подполковник Верещагин – профессионал; его нелегко обескуражить несколькими диверсиями. Прошу вас отменить последние распоряжения. – Адмирал повернулся к Суми спиной.
– Я не сделаю этого! – рявкнул Суми.
Хории улыбнулся Янагите.
– Вы тоже готовы отказать мне в повиновении?
Янагита проверил, свободно ли вынимается из кобуры пистолет.
– Никак нет, адмирал.
Суми, казалось, не знал, как ему поступить. Хории направился к окну. Суми последовал за ним, бесшумно вынимая из ножен меч. В этот момент чья-то пуля пробила армированное стекло и угодила Суми под правый глаз.
Янагита бросился на пол и выхватил пистолет.
– Ложитесь, адмирал!
– Несомненно, стреляли из крупнокалиберной снайперской винтовки. Поразительно меткий выстрел для такого расстояния, не так ли, Янагита? – спокойно заметил Хории. Улыбнувшись, он отошел от окна. – Если бы подполковник Верещагин хотел убить меня, он вполне мог сделать это раньше.
Дрожащий Янагита спрятал пистолет в кобуру.
– Достопочтенный адмирал, каким же образом…
Хории указал на маленький холм метрах в восьмистах от офиса.
– Мне не хватает людей, чтобы создать широкий периметр обороны, и я убрал оттуда солдат полчаса назад, что, безусловно, заметили наблюдатели Beрещагина. По-видимому, они воспользовались этим преимуществом.
В дверях появились два офицера с пистолетами в руках.
– Полковник Суми застрелен снайпером. Пожалуйста, унесите его тело, – велел Хории, не обращая внимания на их изумленные лица.
Когда офицеры вышли, волоча труп Суми, адмирал коснулся носком ботинка меча, выпавшего из руки полковника.
– Если бы это был подлинный клинок Сукесады, то он бы являлся национальным достоянием, Янагита, и я приказал бы вам подобрать его. Но коль скоро это не так, пускай он лежит на прежнем месте. Время пришло. Пожалуйста, начинайте уничтожать наши документы и компьютерные информационные файлы.
С трудом взяв себя в руки, Янагита подошел к двери и остановился.
– Адмирал, должен ли я уничтожить деньги в сейфе? Мы ведь ответственны за. них.
Хории усмехнулся.
– Оставьте их в сейфе. Они могут нам понадобиться для платы паромщику за переправу через Стикс[26].
Как только Янагита удалился, адмирал задернул оконные занавески и прошептал:
– Есть ли во вселенной что-нибудь, кроме снов и иллюзий? Те, кто родились утром, умирают до ночи, а те, кто родились вечером, умирают до рассвета. Есть ли хоть один, кто родился и не умрет?
Перед тем как сжечь свой дневник, он записал в него последнее стихотворение — дзисей:
Почему я должен цепляться за жизнь,
Когда гораздо благороднее
Пожертвовать ею ради родины и народа?
Рота «черноногих» в Претории неосторожно использовала в качестве штаб-квартиры двухэтажное кирпичное здание банка. «Майя» сбросил на них четыре тысячекилограммовые бомбы, пробившие тонкую крышу и полностью уничтожившие здание и всех, кто в нем находился. Часть другой роты «черноногих», пытаясь пробраться к космопорту, попала в засаду, устроенную разведвзводом противника. Оставшиеся в живых были вскоре схвачены.
6-й гвардейский батальон все еще удерживал космопорт по периметру, образованному административным комплексом и низкими холмами на юге и востоке. Хории поместил у каждого холма по гвардейской роте, сформировав из служебных и интендантских войск временные пехотные роты для охраны низины на западе. Оставшиеся две гвардейские и артиллерийскую роту он оставил для защиты района вокруг административного комплекса.
Занятые наступательными операциями гвардейцы полковника Эномото не успели укрепить космопорт. Это обошлось им очень дорого.
Верещагин не намеревался дать им время обернуть свои ошибки себе на пользу. Он разбросал вокруг космопорта резервную роту, комбинированный взвод 2-й роты и разведвзвод, которые беспрерывно беспокоили гвардейцев перемежающимся, но интенсивным снайперским и минометным огнем, мешая тем окапываться. Используя «Аякс» и «Майю» для изоляции административных зданий, Верещагин начал систематические двухдневные действия по подрыву обороны противника с помощью артиллерии и саперов.
Полудюжине бывших членов АДС поручили помогать минометным командам вместе с остатками наполовину обученных рекрутов Хенке. Потери были с обеих сторон: рядовой Геррит Тербланш погиб одним из первых.
После того как саперы Рейникки расчистили подходы, а прямой огонь «кадиллаков» Окладникова продырявил стены, 1-я и 3-я роты осторожно двинулись вперед. Когда переменился ветер, бойцы обеих рот, увешанные гранатами и взрывчаткой, произвели хорошо подготовленную атаку под личным командованием Полярника и прикрытием облаков фосфорного дыма.
Атаку возглавлял 2-й взвод Полярника. Его командиром был лейтенант Тихон Дегтярев – один из двух офицеров роты, носивших эту фамилию. Дегтярев родился на Эсдраэлоне, и среди его людей большинство составляли верещагинские солдаты с Кадмуса, которые больше любили сражение, чем подготовку к нему. Они были единственными бойцами батальона, носившими штыки и всегда готовыми их использовать. Самолеты и вертолеты капитана Сташа Войцека, самоубийственно низко проносясь над имперцами, обеспечивали необходимое превосходство в огневой мощи.
В развалинах административного здания сержант отделения Ниило Лейкола из 3-го взвода Полярника заметил рядом с обезглавленным трупом лейтенанта Исы Миядзато пистолет «Накамура».
– Хорошо пострелял? – осведомился Лейкола, потерявший в последних боях нескольких хороших друзей. Он оставил пистолет лежать на прежнем месте.
Из трех имперских рот, оборонявших территорию вокруг административного комплекса, в живых остались два человека – оба тяжело ранены.
Верещагин, разглядев сквозь просвет в дыму догорающего вертолета Войцека развевающийся четырехцветный флаг, водруженный солдатами Кольдеве, вспомнил стихотворение Басё[27], наверняка известное Хории.
От всех мечтаний воинов
Осталась лишь засохшая трава.
Прежде чем солдаты Полярника завершили зачистку зданий, Хории отдал по радио последний приказ, предписывающий его бойцам, скорчившимся в окопах на востоке, юге и западе, «обратиться к подполковнику Верещагину с просьбой оказать содействие в возвращении на родину останков павших товарищей, так как продолжать наши действия на этой планете стало крайне затруднительным». Тело адмирала, как и многих других, так и не было опознано.
