Прежде чем солдаты Полярника завершили зачистку зданий, Хории отдал по радио последний приказ, предписывающий его бойцам, скорчившимся в окопах на востоке, юге и западе, «обратиться к подполковнику Верещагину с просьбой оказать содействие в возвращении на родину останков павших товарищей, так как продолжать наши действия на этой планете стало крайне затруднительным». Тело адмирала, как и многих других, так и не было опознано.
Оставшись без боеприпасов, имперцы сдались, и Пауль Хенке взял на себя заботу о них.
Отделив офицеров и сержантов, Хенке поручил японцам откапывать и кремировать мертвых, а маньчжурам – заниматься необходимым ремонтом. Смешение этих групп, несомненно, повлекло бы за собой новые потери.
Офицеров и сержантов Хенке поместил в отдельные камеры, дабы имеющиеся среди них фанатики не подтолкнули других к самоубийству, и Тихару Ёсида провел немало часов, беседуя с ними. Спустя неделю их перевели в лагерь, названный «Возрождение», предоставив им заниматься самокритикой. Самые непримиримые предпочли наиболее легкий исход.
Ева Мур взяла на свое попечение таиландских и филиппинских проституток из «группы развлечений» полковника Суми. Подобно многим колониальным планетам, в стране ковбоев приходилось примерно по трое мужчин на каждые две женщины. С одобрения Бейрса Мур отобрала нескольких проституток, не наркоманок и не дошедших до животного состояния, и предложила им остаться. Прочим предстояло вернуться на Землю вместе с пленными солдатами и подчиненными Мацудаиры.
На «Майе», застывшем на орбите над континентом Акаси, все еще находилось более ста мертвецов, отравленных газом в отсеках для экипажа. Не имея достаточно людей, чтобы перенести их, Санмартин просто отключил систему жизнеобеспечения экипажных отсеков, предоставив трупам самозамораживаться. Но при первой же возможности он принял на борт группу гражданских добровольцев, чтобы они очистили корабль от мертвецов и их личных вещей. Это была мрачная работа.
Не дожидаясь просьбы, вроу Бейерс купила несколько сотен керамических ваз, подходивших для использования в качестве урн.
Уступая общественному мнению, Альберт Бейерс организовал парады победы в Йоханнесбурге, Претории, Блумфонтейне и Верхнем Мальборо. В рядах марширующих бойцов Верещагина зияли пустые места убитых и тяжелораненых солдат и офицеров.
Шесть полисменов взяли Дайсуке Мацудаиру в его офисе, где он забаррикадировался, надменно заказывая себе горячую пищу в кафетерии промышленного Комплекса. Они надели на него наручники и образовали живую стену, проводя его мимо служащих, которые забрасывали планетарного директора чем попало.
У самого выхода Мацудаира выхватил спрятанную в поясе капсулу с ядом и попытался бросить ее в рот. Один из полисменов изо всех сил хлопнул его по спине, заставив выплюнуть капсулу.
– Если вы на самом деле хотели отравиться, то нужно было сделать это раньше. А сейчас ведите себя как следует. Нам и так будет нелегко доставить вас в тюрьму целым и невредимым.
– Пожалуйста, дайте мне умереть! – взмолился осыпаемый насмешками Мацудаира.
– Ну уж нет, – ухмыльнулся полисмен, хватая его за плечо. – Все вас слишком любят, чтобы так быстро с вами расстаться.
Судьба Мартина Хаттинга по-своему оказалась самой жестокой. Он прятался в сарае за домом, опасаясь ареста, но полиция так и не пришла за ним. Зато его друзья и соседи единогласно приняли вид, как будто его и вовсе не существует. Были назначены дополнительные выборы на его место в Ассамблее. Вместо жалованья его жена начала получать пенсию, полагающуюся вдове. Постепенно она тоже стала вести себя так, словно он умер.
Хаттинг подал жалобу в суд, но ее вернули с пометкой: «Истец скончался».
Для честолюбивого политикана вроде Хаттинга пуля была бы более милосердным выходом.
Альберт Бейерс организовал похороны Ханны Брувер. Раздавленного горем Рауля Санмартина с трудом убедили посетить церемонию. Как уже давно понял Антон Верещагин, победа – самая большая трагедия после поражения.
Несмотря на веселье, царившее на улицах, настроение солдат, которых собрал Верещагин, чтобы поговорить о будущем, было довольно мрачным.
Капитан Ульрих Ольрогге заговорил от имени уцелевших бойцов батальона Эбиля.
– Мои люди провели голосование. Мы сохраним наш флаг и прочие атрибуты, но хотим преобразоваться в штурмовую роту вашего батальона. 3-я штурмовая рота – такое название будет наиболее близким к предыдущему.
– Кто-нибудь не согласен? – спросил Верещагин. – Значит, принято. Может, перейдем к стратегическим вопросам?
– Как скажешь, Антон-сан, – отозвался после небольшой паузы Матти Харьяло. – Давай перейдем к стратегическим вопросам.
– Если мы объявили войну всей вселенной, – насмешливо осведомился Полярник, – то каким образом мы собираемся ее выиграть?
– Транспортный корабль, который только что взлетел, отправился на большой скорости в неверном направлении. Это даст нам пару лишних месяцев передышки. Всего может набраться лет шесть-семь, – заметил Хенке.
Харьяло покачал головой.
– Нам повезет, если передышка продлится больше пяти лет. К тому же на сей раз они будут знать, что у нас есть военные корабли.
– Как по-твоему, Тихару, какова вероятность, что имперское правительство сочтет Зейд-Африку не стоящей затрат на умиротворение? – спросил Верещагин.
– К сожалению, очень мала. – Не желая делать операцию корректировки зрения, Ёсида носил очки в стальной оправе. Он снял их и стал протирать стекла. – «Юнайтед-Стил стандард», несомненно, сочтет крайне важным делом восстановление здесь своих позиций и предпримет все усилия, чтобы заставить правительство действовать. В своем нынешнем составе имперское правительство, очевидно, придет к выводу, что его престиж не позволяет избежать конфронтации. Министерства обороны и безопасности сочтут умиротворение Зейд-Африки вопросом чести, а экспансионистские элементы с пеной у рта будут доказывать, что импорт металлов с Зейд-Африки жизненно важен для национальной безопасности и что успех мятежников подорвет основы империи.
– Им следовало бы понять, что мы твердо намерены не допускать сюда «ЮСС», – заметил Кристиан де Ветте.
– А как насчет японского народа? – осведомился Пер Киритинитис, недавно произведенный в капитаны.
– Сомнительно, что японский народ обратит Внимание на эту проблему, – ответил Ёсида. – Информация о колониальных войнах не подлежит свободному распространению – ее получают главным образом люди, связанные с военными кругами и службой безопасности. К сожалению, лица, управляющие Японией, не осознают того, как их воспринимают представители иных культур. Хотя я надеюсь, что реформы исправят положение, может потребоваться шок, аналогичный тому, какой испытала Япония от поражения в Великой тихоокеанской войне, чтобы избавиться от культурной и психологической ограниченности, приведшей к нынешней имперской политике.
