Обернулся. Еще один враг валяется, его остервенело молотят копьями несколько ребят. Пара полуголых фигурок лежит на песке, в глаза бросились потеки крови. Трое оставшихся готов сумели объединиться, встали треугольником, отчаянно отмахиваясь от наседающих противников. Это давалось им нелегко — один был ранен в ногу; второй остался без шлема, кровь из разбитого лба заливала глаза. Все они дружно орали, но в крике этом теперь было больше отчаяния, чем ярости.
Макс похолодел — из зарослей на другой стороне поляны выбрался ящер. По размерам ничуть не меньше того, который утащил Додика. Возможно тот же самый — вернулся за добавкой. Несмотря на габариты, монстр двигался тихо — ни одна веточка не хрустнула под лапой. Ребята, увлекшиеся резней, не заметили его, а вот он видел всех прекрасно. На миг Максу показалось, что в желтых глазах рептилии мелькнула растерянность — будто тварь не знала, кого выбирать в этом вкусном изобилии. Но колебалась она недолго — наметив для атаки место максимальной концентрации пищи, шустро помчалась в сторону центра схватки, к тройке отчаявшихся готов, окруженных полуголой ордой.
— Назад!!! — заорал Макс. — Тритоны!!!
С таким же успехом он мог крикнуть "Стой!" улепетывающему зайцу — никто, похоже, даже не услышал. Позабыв про все опасности Большого острова люди остервенело колотили друг друга с треском и воплями — можно в колокол над ухом бить и не заметят.
Наперерез ящеру бросилась… Дина. Фантастика — скорее от Жоры или Ботана можно такое безрассудство ожидать, чем от этой заплаканной "диверсантки". В руке она держала подобранное готское копье, вид у нее был испуганный и, парадокс — одновременно сосредоточенно-уверенный. Взмах, костяное острие бьет в шею, бессильно отскакивает, не пробив шкуру. Но рептилию эта атака вывела из душевного равновесия — проворно развернувшись, она выгнула тело и сделала выпад головой. Девушка отскочила, зачем-то вскинула левую руку, будто пытаясь прикрыть лицо и жуткие челюсти щелкнули в воздухе, чуть-чуть не достав до пальцев. Остановившийся монстр внезапно потерял к ней всякий интерес, покосился на свою первоначальную цель, ударил хвостом, будто кнутом. Несколько своих и чужих получив по спинам и ногам такой подарок, не удержались — покатились по земле, причем один удачно подрубил собою голени гота, так что и враг упал.
До некоторых наконец дошло, что в битву вступил новый участник принципиально иной весовой категории — завывая от ужаса они бросились в разные стороны. Но благоразумие заразило не всех — самые отмороженные, обрадовавшись тому, что строй врагов опять развалился, бросились на парочку поднимавшихся готов, не позволяя им встать спиной к спине. Макс готов был поклясться, что они видели ящера, но даже вид монстра не заставил их отказаться от продолжения боя — они игнорировали новую опасность. Сумасшествие какое-то…
Один из готов трезво подсчитал свои шансы и, не обращая внимания на сыплющиеся со всех сторон удары, бросился в сторону пролома в рядах атакующих — по следу выкошенному хвостом ящера. Странно, но рывок удался — вырвавшись из окружения, черный бросился в сторону спасительных зарослей. Увы — путь его лежал как раз мимо тритона и тот, успев развернуться, сделал еще один выпад головой, на этот раз удачно. Тростниковый доспех против клыков защищал не лучше бумаги — над полем боя пронесся уже хорошо знакомый предсмертный крик. И почти сразу еще один — чей-то удачный выпад поразил грудную клетку упавшего противника.
Последний оставшийся на ногах гот продолжал вертеться волчком, пытаясь отбиваться. От уколов копий трещали доспехи, ноги и руки покрывались ранами, от поврежденного щита отлетали стебли тростника и бамбуковые полоски. Макс на это не смотрел — шагая к эпицентру боя, он заворожено наблюдал, как тритон величаво уходит в заросли. Ящер получил то, за чем пришел. Ему хватит — пусть двуногие дальше занимаются своими глупостями.
Проходя мимо Мусы, сидевшего на песке и держащегося обеими руками за окровавленную голову, Макс нагнулся, поднял топорик. Сделал еще несколько шагов, успев вовремя — гот как раз отскочил в нужную сторону, развернулся, неудачно попытался достать деревянным мечом до прыткого смертника. Уголок лезвия угодил аккуратно под шлем, раздробив затылок. Этот противник рухнул без крика, напоследок обдав Макса струей крови — сердце все еще продолжало ее качать, не понимая, что это конец.
Посмотрев на окровавленное лезвие топорика Макс удивился — даже не тошнит. Только во рту привкус странный — будто гвоздями накормили. Покосился на предплечье. Рана неопасная — так, царапина. Но в этом мире даже к уколам иголкой надо относиться серьезно — противостолбнячной сыворотки здесь нет и повторять судьбу отца Маяковского1 не хочется. Надо побыстрее найти бородавочник и замазать липучкой.
# # 1 Повторить судьбу отца Маяковского — отец русского поэта Маяковского умер от столбняка заразившись через царапину, оставленную иголкой.
Какие здравые мысли для почти ребенка, только что убившего двоих ровесников…
Рядом кто-то все еще не мог угомониться — раз за разом вонзал размочаленное острие копья в неподвижное тело. Еще кто-то выл от боли, кто-то от ярости, а кто-то просто лежал, уже ни на что не реагируя. Бегали ребята, будто кого-то искали, но все это уже лишнее — бой окончен. Один из смертников сумел снять колодку с поломанной ноги, дополз до поверженного врага, начал остервенело бить увесистой деревяшкой сверху вниз — будто молотом работал. Череп не выдержал, сплющился.
Макса, наконец, стошнило. Желчью. Сегодня ведь не завтракали. Вылазки на Большой остров было принято делать натощак.
* * *
Готы дорого продали свои жизни. Больше всех досталось смертникам — от ярости и острого желания сию же минуту отомстить прежним хозяевам за все месяцы унижений они не берегли себя и поплатились серьезно. Из той семерки, что пошла в бой под командованием Санька, двое умерло от ран сразу после боя, один был очень плох — глубокая рана в правом боку, в районе печени. Кровотечение было не сильным, его даже смогли уменьшить с помощью повязки из пальмовых листьев и обрывков майки, но не похоже, что выкарабкается — вот-вот умрет.
Тройка колодников попала под раздачу в полном составе — им ведь трудно было двигаться проворно, а воевать хотелось очень сильно. Один убит ударом в грудь, второй лежит без сознания — деревянный меч раскроил его череп. Непонятно, почему до сих пор дышит. Третий отделался сравнительно легко — хвост ящера сломал ему голень. Странно, но никто из сбитых с ног больше не пострадал — ушибы не в счет. Видимо груз на коленке подгадил.
