— Ты дашь нам вкусное мясо? — деловито спрашивает Тат.
— Дам.
— А вкусную воду?
— Тоже дам.
— Давай скорее!
Приходится начинать с угощения. Открываем с Розитой банки, втыкаем в них ложки, отвинчиваем крышечки с бутылок. Дети торопливо едят и пьют. Ложками они пользуются вполне уверенно.
— Видишь, как всё просто, — тихо упрекает меня Розита. — Вполне можно было взять и конфеты. Никакого массового ажиотажа…
Кажется, она незаметно поснимала — пока дети ели и пили.
Потом все, кроме меня, спускаются на землю, и я сверху подаю Тату инструменты, посуду, сумку с тушёнкой и тайпой. Розита в сторонке снимает разгрузку. И попутно разговаривает с Татой, на голову которой она успела пристроить мыслеприёмник.
Когда всё закончено, я вешаю на пояс флягу с водой и ещё два мыслеприёмника, рассовываю по карманам пластырь, йод и тоже спускаюсь на землю, прихлопнув дверку машины. Розиты и Таты нигде нет. Маленькая Тати растерянно стоит на просеке там, где минуты три назад стояла Розита. Тат разглядывает лежащие на траве инструменты.
— Где твоя Тата? — спрашиваю я.
Он растерянно вертит головой и отвечает:
— Не знаю.
— Розита! — кричу я и прыжками несусь к Тати. — Розита! Розита!
Ответа нет. Вот уже и Тати рядом.
— Розита! — отчаянно кричу я. — Розита!
Руки сами собой выхватывают из-за пояса пистолет и карлар.
— Розита! — ору я и стреляю в воздух. Если она крика не слышит, может, услышит выстрел?
— Успокойся, тут я, — вдруг доносится из соседних кустов. — Потерпи секунду.
Я облегчённо вздыхаю, засовываю оружие за пояс и чувствую, как краска заливает лицо. А ещё через полминутки Розита и Тата выбираются из кустов, переглядываются, и видно, что они очень довольны друг другом. Совсем как Лу-у и Неяку в тот день, когда Ренцел со своей помощницей прилетал к нам за насекомыми.
— Чего ты переполошился? — с усмешкой спрашивает Розита.
— Могла бы предупредить, — упрекаю я.
— Не привыкла об этом кого-то предупреждать. — Розита хмыкает. — Сам бы догадался.
— У меня другой настрой, — оправдываюсь я.
Как-то очень заинтересованно она на меня смотрит, будто впервые увидала. И будто решает какую-то загадку, которую я только что загадал. Но задумываться особо некогда. К вертолёту уже ковыляет Тан, опираясь на палку. За ним идёт Тани и несёт на вытянутой руке мыслеприёмник. А за ними осторожно движется целая шеренга мужчин. Все без копий, луков и дубин. Вроде бы, мирная шеренга. Но явно насторожённая.
Я тороплюсь к Тану, и вижу, что мыслеприёмник уже на нём. Новый вождь готов к переговорам!
— Привёз тебе инструменты, — сообщаю Тану. — Привёз мясо и посуду. Хочу полечить твою ногу. Болит сильно?
— Хожу, — отвечает Тан. — А бегает за меня Тат.
Нога обмотана такими же крупными листьями, какие снимал я на озере в холмах. Снова их обдирать…
Однако присесть на корточки я не успеваю. Опережает Розита. Сунув мне в руки съёмочную камеру, сброшенную с плеча, она просит:
— Дай пластырь! Быстро! Я всё-таки медсестра. И снимай, что я делаю.
На поясе у Розиты охотничий нож — такой же, как у всех нас. Она обрезает лианы, сбрасывает листья, разглядывает рану, промывает водой из моей фляги, осторожно протирает края своим белоснежным носовым платком.
— Йод! — просит она. — Тут почти всё чисто.
Подаю йод. Тан морщится, нога невольно дёргается. Рана была слишком велика, чтобы зажить быстро. Даже и под волшебным пластырем. Но края её уже очистились, побледнели. А на тыльной стороне голени пластырь вообще висит лохмотьями — верный признак того, что кожа его отторгает, что он ей не нужен.
Действует Розита быстро, чётко, без остановок. Будто всю жизнь орудием её были йод, пластырь и нож, а не телекамера и перо.
— Принеси воду, — прощу я Тата, который подошёл ко мне.
Он мчится к вертолёту, выхватывает из стопки ведро и несётся к котловану в конце просеки. Вскоре он уже тут, с водой, запыхавшийся, но довольный. Аккуратно, тонкой струйкой, сливаю я воду из ведра на руки Розите. Она их вытирает моим носовым платком. Затем оба платка, скомканные, летят в кусты. Тата провожает этот полёт весьма заинтересованным взглядом. Возможно, когда мы улетим, она вытащит оттуда эти любопытные белые тряпочки и найдёт им применение. Тканей пока в племени нет. Не привозили. Везли более необходимое.
— Раз тебя выбрали вождём, — говорю я Тану, — значит, ты хороший охотник.
— Такой же, как все, — скромно отвечает он и обводит руками вокруг. А вокруг стоят мужчины, которые прежде приближались осторожной шеренгой. Розита оглядывается и потихоньку снимает их камерой, пристёгнутой к руке браслетами. — Мы тут все хорошие охотники, — продолжает Тан. — Наше племя раньше не голодало. Меня выбрали вождём не поэтому.
— А почему?
— Меня спросили: кто вернул нас по небу в племя? Я сказал: главный колдун этой земли. Кто же ещё ходит по небу со своей хижиной? Так я говорю, ори?
Охотники вокруг кивают. Розита потрясённо глядит на них. Этот жест согласия, которого до сих пор не видели мы у аборигенов планеты Рита, удивил её больше остального.
— Ори сказали, — продолжает Тан: — Если колдун полюбил тебя, пусть полюбит и нас. Нам теперь здесь жить. И выбрали вождём. Так я говорю, ори?
И снова кивки. И выкрики:
— Хак! Хак! Мари хак!
— Что такое «хак»? — спрашиваю я.
— Колдун, — отвечает Тан. — Большой колдун!
— А нового колдуна племя выбрало? — интересуюсь я.
— Нет, — отвечает Тан. — Мы ещё не знаем, кто тут у нас самый мудрый. Наши мудрые ушли к предкам. Колдун должен лечить. Как ты. Как твоя жена. У нас так никто не умеет.
— Выберите юношу, — прощу я. — Такого, как Тат. Я увезу его в другое племя, научу лечить и верну к вам. Он будет лечить не хуже нас.
— Сейчас увезёшь?
— Нет. За ним я приду позже. Опять привезу вам инструменты, мясо, посуду. А вы пока выберите юношу. Такого, который сам захочет. Насильно колдуном никого не сделаешь.
Розита снимает с моего пояса мыслеприёмник, поворачивается к Тани и жестами просит её надеть. Тани слушается, и у них возникает свой, особый, чисто женский разговор. А я предупреждаю Тана о людоедах, о том, чтобы женщин и детей он не отпускал в лес без охотников, а на противоположный берег реки вообще не отпускал никого, кроме охотников. Там должны ходить только вооружённые ори.
Попозже я предложу ему собак. Но нужду в них вызывает опасность реальная. А людоеды для ори — пока опасность гипотетическая.
По-видимому, Розита попросила, чтобы Тани показала семейный шалаш. Потому что женщины двинулись к берегу Аки. Пришлось и мне двинуться за ними. Тан, опираясь на суковатую палку, заковылял за мной. Мужчины племени, постепенно разворачиваясь из круга в шеренгу, потопали за нами. Тат держался возле меня, а сёстры его побежали за матерью.
