— Мне тоже так всегда казалось. В Россию приходили монголы, поляки, французы, немцы… Когда я читал о трагедии сербской, вспоминал трагедии русские… Наши историки проводили эти параллели.
— Вряд ли писали ваши историки о подземном магазине в городе Ниш. — Милован грустно покачал головой. — Для историков это такая мелочь!.. А моего прапрадеда привезли туда пятилетним. Семейное предание!.. Громадный торговый центр под землёй надолго стал домом для тысяч сербских беженцев. Там были разные магазины. И музыкальные — тоже. Стояли рояли. На одном из них педагог из Приштины учил играть моего прапрадеда. Учил даже во время, бомбёжек. При свечах. Безо всякого, Сандриночка, расписания… Посреди крыс и грязных матрацев… Под плач младенцев и кашель больных… Бомбили Ниш с редким упорством. Засыпали кассетными бомбами. За две минуты самолёты доходили от болгарской границы. Болгария их пропускала… А в Нише — никакой противовоздушной обороны. И ни одной военной цели… Просто бомбёжки на уничтожение! Но назло всему из этого ада вышел знаменитый эстрадный певец. Собственно, вначале предок мой стал известным пианистом. Потом уже — эстрадной звездой. Сербы упорны. А если их гнут, становятся ещё упорней. Чисто славянская черта! Предок мой хотел донести крик из своего детского ада до всей Европы, И донёс! Когда певцу Косовичу рукоплескали громадные залы, он бросал со сцены: «Я Косович, потому что родился в Косово. И был изгнан оттуда малышом. Я учился музыке в подземельях Ниша, под ВАШИМИ бомбами!» После этого в залах проклинали сгинувших правителей, которые послали самолёты на Сербию, не спросив свои народы. Такие выступления, понятно, были скандальны. Но скандалы только добавляли предку славы. Он прожил почти сотню лет, и в Нише ему поставлен памятник. А вот болгарскому президенту, который пропускал самолёты на Ниш, памятник не поставили даже на его родине…
Милован замолчал, отломил половинку коричневого печенья, отхлебнул зеленоватую тайпу и поинтересовался:
— Я не испортил тебе вечернее настроение, Сандро?
— Что ты, дорогой! — Я тоже отломил печенье. — Читал я и слышал, что после этой трагедии Сербия стала одной из самых благополучных стран мира. Произвела столько талантов, сколько и великой державе не под силу. А вот как — до сих пор гадаю. В чём была механика этого возрождения?
— Сербы многому научились у армян, — признался Косович. — Было чему учиться! Ты знаешь хоть что-нибудь о резне, которую учинили им турки в начале двадцатого века?
— Читал. Про сплошные зверства. На уровне гитлеровских. По сути, уничтожали народ. В бешеном темпе!
— И вот представь, во время этого ужаса, когда за несколько дней уничтожили миллионы людей, армяне уносили через горы, в российскую Армению, не только детей и больных стариков, но и книги, древние рукописи. Унесли и спасли всё самое ценное — память и культуру своего народа. Другого такого случая в истории я не знаю… — Милован вздохнул. — Даже у нас, в Сербии, осмыслили это только после тех варварских бомбёжек. Когда нас откровенно хотели вбомбить в каменный век… Когда нас засыпали обеднённым ураном из «Томагавков»… Тот уран ведь до сих пор не выветрился!.. Рак у нас до сих пор болезнь массовая… Вот тогда сербы стали учиться у армян… И многодетности семей… У армян ведь восемь-десять детей в семье — не редкость… И умению национальные интересы ставить выше партийных. Рада спасения народа! И отеческой заботе государства о талантах… Когда Армения уже сверкала всемирно известными талантами, моя Сербия только задумалась о том, что ей это тоже крайне необходимо. Не упустить ни одного таланта! Воспитать всех! Если уж не можем родить больше… И ещё учились сербы у армян умению по клочкам, по кусочкам, терпеливо и неумолимо собирать земли, издревле населённые своим народом. Понятно, для этого народ должен быть многочисленным и активным… Потому-то Сербия и перестала поощрять эмиграцию. Потому долго не отпускала никого в «Малахит». И не только в «Малахит»!.. Ведь за каждым уехавшим тянется длинная череда потомков… Зачем терять их стране, которая провозгласила: «У нас нет лишних людей! Ни одного!»
— Как же тебя отпустили? — удивился я. — В такой обстановке…
— Нашёл я довод… — Косович растерянно улыбнулся. — До сих нор удивляюсь, что он сработал…
— Не секрет?
— Какие тут секреты!.. — Милован пожал плечами. — Я сказал в Комитете молодёжи: «Когда земляне полетят на Риту тысячами, только сербы окажутся там чужаками. Никто не встретит их как родных». Посмеялись — и отпустили. Сказали: «Жди и встречай!»
— Не жалеешь?
— Без «Малахита» я не нашёл бы Сандрину. А без неё не жизнь…
Мы замолчали, и только прибой под нами шумел. Только галька морская, подхваченная волной, яростно билась о стальные стойки причала и с бессильным скрежетом откатывалась обратно.
— Славно с вами, ребята! — признался я. — Но мне пора! Никуда не денешься…
И поднялся из кресла.
Косовичи проводили меня до вертолёта и потом всё махали, махали руками вслед машине. Два крохотных человека на фоне зелёной полоски леса и бескрайнего моря за ним. И всё звучали, звучали во мне прощальные слова Сандрины:
— Мы долго ждали, Сандро, пока ты придёшь. Мы верили, что ты придёшь. Не заставляй нас больше ждать так долго!
12. Сказка любви. Внезапное продолжение
И вот уже везу я Розиту над Акой и показываю окрестности «Тарасполя» не по карте, а в натуре. Речные жёлтые перекаты, которые предстоит прорыть, чтобы вверх по течению пошли катера. Сплошные тоннели из древесных зарослей, которые скрывают от глаз реку. Их предстоит прорубать. Вытянутые вверх по течению заманчивые зелёные острова чуть повыше дельты, которые исчезают под водой в разливы. Редкие серые скалы над рекою. По-уральски — бойцы. Камня здесь, увы, немного. Для строительства — плохо. Крутой поворот на север — и внизу идеально круглый заливчик Блюдце, обласканный Косовичами.
— Скоро ты увидишь этот заливчик на специальной фотовыставке, — обещаю я. — Сандрина тут только что была…
— Одна? — вроде бы безразлично интересуется Розита и демонстративно глядит вниз, на заливчик. — Или с тобой?
— С мужем.
Розита никак это не комментирует.
Наконец обширное болото в устье Кривого ручья, селение купов с дымящей печью для куриного помёта, жёлтый супердековый мостик через Кривой ручей к запасной вертолётной площадке… Когда-то этот мостик появился тут стараниями Розиты…
— Вот тебе на память местный пейзаж! — Я вынимаю из кармана яшму, когда-то отдаренную мне оружейником Биром. — Именно так смотрится пойма Аки с порога моей палатки. Считай, что ты там постояла и сфотографировала.
